Колчаковский террор. Большая охота на депутатов - Сергей Станиславович Балмасов

В распространенном ими воззвании они призвали бороться против него: «Товарищи рабочие, крестьяне, казаки, солдаты и все честные граждане. Опять Россия на краю гибели. Сторонники царизма злодейски покусились на народную свободу и счастье… Черные силы ведут нас к царю – в кабалу. Народ не хочет царя и диктатора, поддерживая наше народное правительство с Авксентьевым во главе, выбранное им. Да здравствуют Всероссийское правительство, Учредительное Собрание и Демократическая республика»[219].

Правые же стали без документального подтверждения заявлять, что эсеровский ЦК вынес Колчаку за его переворот заочно смертный приговор[220].

В итоге переворот прошел гладко только в оплоте правых Омске, а в других местностях, например, на Урале, многие воспротивились перевороту. Где КОМУЧ выступил с осуждением Колчака в защиту Учредительного Собрания[221].

Дальневосточные же атаманы Семенов и Калмыков заявили о непризнании переворота. В 1918 г., как писал Колосов в газете «Дело Народа», «Лозунгом Семенова является Учредительное Собрание… Никакого иного лозунга ни у кого пока не может быть. Это единственный приемлемый для народа лозунг, под которым можно действовать»[222].

Однако Колосов оговорился, что «К Учредительному Собранию Семенов относится как все люди его типа: если оно поддержит его, тогда и он его признает. И это не невозможно, особенно при содействии Востротиных» (нападавших на Всероссийский парламент кадетов)[223].

В результате возникло разновластие и противостояние между разными центрами силы: Омска с Екатеринбургом – Уфой и с Читой.

К. Гоппер вспоминал: «Болдырев требовал освободить членов Директории и восстановить их права. Колчак отказывался, ссылаясь на постановление Сибирского правительства»[224]. (Фактически восстановленного его бывшими членами после переворота). «Фронт обещал Болдыреву поддержку, если он не послушается приказов Омска. Но тот заключил, что борьба на два фронта приведет к победе большевиков…[225]» и не отправил войска на подавление переворота.

Основной же причиной стало давление на него иностранцев. Так, «Нокс предупредил Болдырева, что в случае его выступления он не получит английской помощи»[226]. С учетом зависимости белых от зарубежных военных поставок реализация этой угрозы стала бы для Белой армии катастрофой.

Поэтому многие белогвардейцы, не желая участвовать в междоусобице Колчака и КОМУЧ, заняли выжидательную позицию. Болдырев же отказался от должности главнокомандующего и «ушел в тень».

Тогда эсеры-«учредиловцы» попытались сами «зачистить Омск», использовав подразделения своего коллеги Б. Фортунатова. Однако ввиду продолжающегося наступления красных командующий Самарской группой войск генерал-майор С.Н. Войцеховский убедил их этого не делать, подтвердив чехословацкие гарантии защиты Директории и Учредительного Собрания. Речь об этом пойдет ниже.

Иностранная реакция

Ситуация для Колчака осложнялась тем, что он не имел однозначной поддержки ни от местного населения, ни от иностранцев, не посвященных в детали омских интриг.

Так, В. Н. Пепеляев писал: «Колчак сказал, что нужно немедленно обращение (с разъяснением причин переворота – ред.) для союзников. Они хотят, чтобы было сказано о демократии, отсутствии реакционных намерений»[227].

А идеолог сибирских кадетов Н. В. Устрялов признал: «Для получения их поддержки, необходимой как воздух, надо было замаскироваться под демократический режим»[228].

Однако сделать это было сложно: Колчак, не успев ухватить власть, сцепился с представителями всенародно избранного парламента.

Причем в январе 1919 г. «учредиловцы» утверждали, что на американцев и президента Вильсона переворот произвел негативное впечатление[229].

Кроме того, действия переворотчиков осудили даже ближайшие союзники британцев – французы. А когда Колчак приказал ликвидировать КОМУЧ, то представитель французской военной миссии в Сибири «Пишон утверждал, что у Колчака не было повода их арестовывать»[230].

Переворот немедленно отразился на боеспособности антибольшевистских сил. Так, 19 ноября М.К. Дитерихс известил Д.А. Лебедева: «как я предупреждал, перестроение центральной власти, являющееся следствием революционного деяния (генерал-монархист даже в личной переписке не удержался от обвинений «левых» – ред.), вызвало у чехов отрицательное отношение. Что грозит их уходом с фронта, если не будет немедленной явной вооруженной поддержки новой власти всеми союзными державами…[231]»

И поскольку этого не произошло, чехи, не желавшие сражаться «за реакцию», стали уходить в тыл. По признанию морского министра Омского правительства М.И. Смирнова, «Деморализация чешских войск при участии эсеров, членов Учредительного Собрания, убеждавших их в недемократичности противобольшевистского правительства, шла полным ходом»[232].

Это способствовало январской сдаче 1919 г. белыми Уфы, Уральска и Оренбурга, что, в свою очередь, вызвало негодование колчаковского командования, считавшего, что чехи отказались воевать еще до переворота, и обвинившего их чуть ли не в «предательстве». Однако тот же Гинс признает: они «оставили фронт, когда победила омская реакция»[233].

И о такой возможности Омск предупреждали. Так, генерал Филатьев писал, что чехословацкое руководство ставило в зависимость нахождение своих войск на фронте от наличия единой антисоветской власти – Директории[234]. С исчезновением которой исчезли и данные им обязательства.

На это же наложились и внешние события: желание воевать у чехов против большевиков как против «немецких ставленников» (в чем белые обвиняли красных), резко снизилось после ноябрьской капитуляции Германского блока.

В результате по данным «учредиловца» Святицкого, из-за нежелания воевать «В Екатеринбурге дошло до вооруженных столкновений отдельных чешских частей»[235].

В сумме эти события и вызвали прекращение чехами активной борьбы против «красных».

Однако в отношении поддержки «учредиловцев» чехи не были столь единодушны. Так, по данным на январь 1919 г. депутата Святицкого, по этому вопросу произошло столкновение доктора Власака с Гайдой и Сыровым, а в целом они вели себя «двусмысленно»[236].

События в Екатеринбурге

На другой день после переворота, 19 ноября «учредиловцы» предприняли ответные действия. Впоследствии белогвардейцы пытались использовать это для оправдания против них репрессий.

В этот день в Екатеринбурге Бюро съезда членов Учредительного собрания и ЦК эсеровской партии передали власть «Исполнительному комитету съезда членов Учредительного собрания» («Комитет для борьбы с заговором в Омске»), которому поручили вести борьбу против диктатуры[237].

Об этом они сообщили «Юго-Восточному Комитету членов Учредительного собрания»[238], призвав их не совершать ошибку с Деникиным, сделанную Авксентьевым, согласившимся участвовать в Директории.

Далее член эсеровского ЦК «учредиловец» В.Г. Архангельский указал: «партия, собравшая большинство голосов на выборах в Учредительное собрание, обязана была выступить на его защиту против посягательств меньшинства на волю народа»[239].

Колчак сразу попытался нейтрализовать данный вызов, послав красильниковцев в Екатеринбург, чтобы арестовать там «учредителей». Спешка была вызвана опасениями, что их поддержат чехи,