Мировой ядерный клуб. Как спасти мир - Яков Иосифович Рабинович
Но Гейзенберг не сказал того, что должен был сказать, что собирался сказать и что хотел сказать. Доклад профессора Берлинского университета и главного теоретика «Уранового клуба» получился весьма бледным и невыразительным, особенно по сравнению с выступлением его тезки Вернера фон Брауна. Шпеер поинтересовался: «А когда конкретно можно ожидать создания бомбы, готовой к тому, чтобы быть подвешенной к тяжелому бомбардировщику?» Гейзенберг стушевался и наперекор своим же собственным, высказанным ранее оценкам, пробормотал: «Я полагаю… э-э-э… что при условии бесперебойного снабжения и финансирования, потребуется… скажем… несколько лет напряженной работы и… в любом случае на итоги нынешней войны бомба повлиять не сможет…».
После того как Шпеер принял решение отказаться от планов создания атомной бомбы и сосредоточить ресурсы на другом «чудо-оружии»– ракетном проекте Вернера фон Брауна, вожди рейха к этому вопросу более не возвращались. Не возвращались, несмотря даже на то, что в Германию стала просачиваться информация о ведущихся в США работах над атомной бомбой.
Германия не перевела процесс создания ядерного оружия на промышленные рельсы – в отличие от Соединенных Штатов. Здесь на Манхэттенский проект выделили 20 % всех ассигнований, отпущенных на научные исследования, а в работе над ним задействовали 150 тысяч человек. Германия тоже могла сделать подобный шаг – над ракетами ФАУ, например, трудилось 100 тысяч человек, от ведущих специалистов до слесарей-сборщиков. Однако не сделала. Несколько десятков теоретиков «Уранового клуба» не идут ни в какое сравнение с этой гигантской цифрой. Однако Германия подобного шага не сделала…
Почему?
Конечно, гонения на неарийцев вызвал утечку мозгов и нанесли серьезный ущерб немецкой науке, однако уже имевшихся наработок в области физики атомного ядра было вполне достаточно для перехода от теории к практике, а Гейзенберг и Герлах стоили Ферми и Оппенгеймера. После войны высказывались предположения, что Вернер Гейзенберг не хотел давать в руки нацистов столь страшное оружие и сознательно тормозил ход работ над бомбой, но подтверждений этому нет. Гейзенберг был патриотом своей страны, а этические соображения крайне редко довлеют над учеными, разрабатывающими новые образцы самого смертоносного оружия – примеров тому множество. Молчаливое же согласие (именно молчаливое, а не подтвержденное самим физиком!) Вернера Гейзенберга с высказываниями о его саботаже атомного проекта объясняется просто: после Нюрнбергского трибунала любой мало-мальски известной личности хотелось если не выглядеть борцом с фашизмом, то хотя бы отдалиться от преступного режима на возможно большее расстояние.
Рассказы же о подвигах советских разведчиков, подставивших ведущих немецких физиков под удар гестапо, не выдерживают серьезной критики. В экстремальных ситуациях диктаторы не обращают внимания на мелочи вроде независимых суждений ученых или сомнительных фактов в их биографиях. Подтверждением тому служит оставшееся безнаказанным резкое высказывание обвиненного в низкопоклонстве перед буржуазной наукой Курчатова: «Вам нужна идеологи или бомба?»
Нет, от создания ядерного оружия отказалось само руководство фашистской Германии, упустив таким образом единственную реальную для Третьего рейха возможность выиграть Вторую мировую войну. Спасительная для всего человечества слепота?
И еще одна подробность. Бойцы норвежского Сопротивления провели успешную диверсию против германского завода по производству тяжелой воды, находившегося на территории оккупированной Норвегии. Как удалось партизанам, вооруженным чуть ли не охотничьими ружьями, обмануть бдительность многочисленной охраны и взорвать столь важный объект? Ни на одном из военных заводов Третьего рейха, ни на одной базе подводных лодок, ни на одной стартовой площадке ракет ФАУ диверсий не было.
Так кто же наложил запрет и не дал Гитлеру дотянуться до рукояти самого страшного меча из всех, созданных человечеством?
О том, что ученые Германии форсировали создание смертоносного оружия – атомной бомбы стало известно в США, необходимо было предпринять срочные меры. Во-первых, немедленно приступить к созданию своего термоядерного оружия, во-вторых, сорвать планы фашистской Германии в проведении практической работы по созданию атомной бомбы.
Глава 7
РОБЕРТ ОППЕНГЕЙМЕР
МАНХЭТТЕНСКИЙ ПРОЕКТ ПО СОЗДАНИЮ АМЕРИКАНСКОЙ АТОМНОЙ БОМБЫ
Кто взял на себя ответственность в США по созданию смертоносного ядерного оружия и какова его судьба?
– Извините за беспокойство, сэр. Сейчас с вами будет говорить президент Соединенных Штатов… – Срывавшийся от волнения голос секретаря звучал непривычно торжественно. – Соединяю вас, сэр…
Сухощавый, не погодам поседевший мужчина лет 40 поднял телефонную трубку. И тотчас же ее мембрана зазвенела ликующим голосом Трумэна:
– Поздравляю вас, Роберт! Все прошло о'кей. Сегодня, 6 августа 1945 г., Америка доказала, что она сильнее всех в мире. Страна никогда не забудет ваших заслуг в этом деле. Боже, храни Америку!
– Благодарю вас, мистер президент. Наша команда сделала все что могла, и я с удовольствием передам своим коллегам ваши теплые слова. Еще раз благодарю вас…
Закончив разговор, ученый подошел к окну и молча уставился на распростертое над Лос-Аламосом безмятежное августовское небо. Думать ни о чем не хотелось. И все же неожиданно вспомнилось первое атомное испытание, проведенное меньше месяца назад на полигоне Аламогордо в Нью-Мексико. Тогда он, Джулиус Роберт Оппенгеймер, вдруг ощутил себя всемогущим. Даже примерил к себе стихи из любимой индийской «Бахагавад-гаты»:
Если сияние тысяч Солнц
Одновременно зажжется в небе,
Это будет великолепие
Моего Могущества.
Я приду Смертью,
Разрушителем миров.
Роберт нервно захрустел пальцами. Нет, он не хотел разрушать мир, не думал, что созданное им атомное солнце сожжет тела и души тысяч простых японцев. Ведь война уже практически закончилась, и огромная Квантунская армия «божественного» микадо сдалась изрядно потрепавшему ее советскому маршалу Малиновскому. Так неужели его, Оппенгеймера, творение было трагической ошибкой, превратилось в смертельную угрозу для всего человечества, а его имя станет проклятием в устах потомков? Зачем надо было сбрасывать атомные бомбы на мирные города?
Ученый до боли сжал виски: «Во имя спасения собственной души смогу, да и захочу ли я полностью отвергнуть содеянное?» Увы, на этот вопрос он не смог ответить ни в этот день, ни до самого конца своей наполненной неоднозначными событиями жизни. Жизни обычного нью-йоркского мальчишки, начавшейся 22 апреля 1904 г.
Своего новорожденного сына Оппенгеймеры назвали Юлиусом. Но вскорости это имя было ими же и забыто: эти еврейские эмигранты из Германии переименовали его в американца Джулиуса. В школе Джулиус Роберт был одним из первых – преуспевал в точных науках и литературе, обожал химию. А потом буквально ошеломил окружающих: всего за три года блестяще закончил престижнейший
