Кто остановил Гудериана? - Сергей Егорович Михеенков
Изучая документы периода калужской оккупации, вчитываясь в свидетельства переживших её, невольно проникаешься довольно противоречивыми чувствами. Невозможно быть абсолютно беспристрастным, так или иначе оценка событий и поступков людей, а тем более если это твои земляки, калужане, всё равно начинает проступать даже сквозь строки цитат и фрагменты документов.
С одной стороны, все эти люди, пошедшие служить германским властям, – агафоновы, щербачёвы, кудрявцевы – немецкие прихвостни, холуи, предатели Родины. С другой… Есть во всей этой истории и другая сторона. В том-то и дело, что есть.
Части Красной армии и власти Калуги, уходя из города, взорвали электростанцию, привели в негодное состояние систему водоснабжения. Сожжён хлебозавод, склады и цеха швейной фабрики «Швейпрома», магазины и склады Гостиного Двора. В городе были выведена из строя вся основная система жизнеобеспечения. А людям, оставшимся в своих домах и квартирах, надо было как-то жить. Есть, пить. Мыться. Кормить и лечить детей. Хоронить умерших.
Как и в других городах, в Калуге, как только ушли войска, милиция, начались грабежи. Грабили, растаскивали всё: продовольствие, мануфактуру, гвозди, хомуты – словом, всё, что имело хоть какую-то ценность и перспективу обмена.
Чтобы наладить жизнь в полуразрушенном и полуразграбленном городе, это надо было как-то остановить. Остановить могли либо немцы, либо силовая структура, созданная из своих соотечественников новыми органами власти. В данном случае – полиция.
В полицию шли, конечно же, не гладью вышивать… И убивали безвинно, и грабили под шумок, и пользовались властью, вымогая у жителей города и окрестных деревень домашнюю скотину, птицу, другие продукты питания. Да и просто глумились над беззащитными людьми, чтобы почувствовать силу своей власти, насладиться ею, попользоваться в целях самообеспечения. Калужская полиция времён войны жила своей особенной жизнью. Примерно как теперь в некоторых городах России, о чём мы время от времени узнаём из сообщений СМИ в хрониках чрезвычайных происшествий.
Партизан вблизи Калуги тоже не было. Правда, иногда в пригород врывались группы партизан, пришедшие из боровских и малоярославецких лесов, наводили панику среди охраны города и так же стремительно исчезали. Цель их рейдов до сих пор остаётся неясной.
Ближайшим партизанским отрядом, который храбро дрался с оккупантами и наносил врагу ощутимые потери, был отряд «Передовой».
Отряд создал помощник оперуполномоченного Черепетского районного отдела НКВД Тульской области сержант милиции Дмитрий Тимофеевич Тетерчев. Сейчас Черепетского района нет. Посёлок Черепеть входит в состав Суворовского района Тульской области. А павловские леса, где базировался отряд сержанта Тетерчева, в основном отошли после очередного межевания к Козельскому району Калужской области. Когда началась война и фронт придвинулся к родным местам, сержанту Тетерчеву поручили формирование истребительного батальона. Батальон он сформировал в кратчайшие сроки и приступил к обучению бойцов военному делу. А потом пришёл приказ: на базе истребительного батальона, из самых надёжных и способных к лесной войне на занятой противником территории, сформировать партизанский отряд. Тетерчев взял в отряд в основном молодёжь. И не ошибся.
Комиссаром «Передового» был назначен сержант госбезопасности Павел Сергеевич Макеев. Начальником штаба стал Ефим Ильич Осипенко.
До прихода немцев Е.И. Осипенко работал начальником милиции Сухиничского района Смоленской области. С остатками истребительного батальона он пришёл в павловские леса, встретил лесника Бессонова, который был связан с партизанами. И вскоре Тетерчев, Макеев и Осипенко сидели в землянке на партизанской базе и планировали первую боевую операцию.
Изучая действия партизанских отрядов Подмосковья, Тульской, Орловской и Смоленской областей в лесах, которые теперь отошли к Калужской области, заметил вот какую закономерность: самыми боеспособными были отряды и формирования, созданные и действовавшие под командованием работников НКВД. Здесь, как правило, всё основывалось на жесточайшей дисциплине и ответственности.
Основной задачей отряда был контроль коммуникаций в треугольнике дорог Козельск – Белёв – Лихвин.
Из дневника командира отряда сержанта госбезопасности Д.Т. Тетерчева: «30 октября. По сообщению разведки, противник усиленно перебрасывает свои части к Туле. Фашисты натягивают полевую связь, проводят ремонт железной дороги. Мы в течение суток парализовали железнодорожную ветку Козельск – Шепелево – Мышбор. Доставленный немцами груз на Мышбор – 2 вагона спецсвязи – нами полностью сожжен. Немецкая охрана и обслуживающий персонал бежали. Мы по-хозяйски зашли на железнодорожную станцию и стали встречать поезда. Митькин, специалист-телеграфист, сказал: “Необходимо уничтожить телеграфную связь в здании, и немцам потом ремонт обойдется в несколько месяцев…” Оставшийся на станции паровоз мы взорвали…»
27 ноября 1941 года отряд «Передовой» ворвался на железнодорожную станцию Шепелево на перегоне Козельск – Лихвин. Здесь, в пристанционных постройках, находились склады военного имущества, вдоль путей лежали штабеля леса, предназначенного для ремонта путей. Штабеля облили бензином и подожгли. Запылали и склады с армейским имуществом.
24 декабря отряд Тетерчева провёл ещё более дерзкую операцию. На этот раз на полустанке Мышбор. Немцы уже отступали. Оживилось движение их эшелонов по железной дороге. В Лихвине, который немцы продолжали удерживать, скопилось большое количество грузов. Появилась возможность отсечь пути отхода и вывоза тылов в сторону Козельска.
Ночью подобрались к железнодорожной насыпи, заложили под рельсы заряд. Взрывчатка должна была сдетонировать от противотанковой гранаты, закреплённой сверху. К чеке привязали шнур. Когда со стороны Лихвина показался первый эшелон, за конец шнура взялся начальник штаба отряда Осипенко. Состав приблизился к месту закладки взрывчатки. Рывок и – тишина… Граната не взорвалась. Вагоны один за другим проносились мимо. Эшелон уходил в сторону Козельска.
Осипенко приказал партизанам отойти к лесу, а сам побежал к насыпи. В это время по просеке шёл второй состав. Осипенко выломал шест и со всей силы ударил им по тому месту, где лежала граната.
После взрыва товарищи нести на базе своего начштаба на руках. Осипенко был ранен, контужен и обожжён. Но жив. Вскоре бывший пограничник Ефим Ильич Осипенко за этот подвиг будет награждён орденом Ленина и медалью «Партизану Великой Отечественной войны» 1-й степени за № 000001. Но зрение к партизану № 1 врачи так и не смогут вернуть. Последнее, что в своей жизни видел Ефим Ильич, была вспышка заряда, заложенного под рельсы.
Взрыв и разрушение путей полностью парализовали движение составов на перегоне Лихвин – Козельск. Немцы так и не смогли восстановить железную дорогу, бросив на путях гружёные составы. В Лихвине два эшелона, гружённые техникой, автомашинами, мотоциклами, велосипедами, оружием, боеприпасами, продовольствием и медикаментами, даже не вышли с запасных путей.
Когда несли в лес раненого начальника штаба, боевая группа получила новые разведданные:
