Мировой ядерный клуб. Как спасти мир - Яков Иосифович Рабинович
Помните, в американском журнале «Look» всего за год до первого атомного испытания в СССР можно было прочитать мнение некоего «квалифицированного инженера-атомщика и специалиста по русской промышленности»: «Прежде чем Россия, или любая другая страна, сможет иметь атомную бомбу, она должна будет самостоятельно разрешить и некоторые из наиболее трудных технических проблем, с какими она прежде никогда не сталкивалась; кроме того, она должна будет построить, у себя, по меньшей мере, один промышленный завод-гигант… В течение ближайших нескольких лет русские, попросту говоря, не могут и надеяться иметь завод, подобный заводу в Окридже. Это физически невозможно. Советская промышленность слишком слабо развита, чтобы быть в состоянии поставлять оборудование для такого механического колосса… По производственной мощности ключевые для атомной проблемы отрасли промышленности в России отстают в среднем на двадцать два года от соответствующих отраслей промышленности в Соединенных Штатах». Рассуждая о значении для России информации, опубликованной в США по атомной проблеме, как и о возможных успехах советской разведки, авторы названной публикации пришли к заключению принципиального характера: «При максимальных преимуществах, предоставляемых информацией… которых русские могут добиться, они все еще находятся пока в положении боксера веса пера, в положении боксера-любителя, который уверен в том, что он знает секрет успеха чемпиона – боксера тяжелого веса. Он может знать очень много о том, как боксер тяжелого веса достигает успеха, но победить его – дело совершенно другого порядка». Иными словами, можно «знать очень много», располагая информацией, но атомная бомба появится, только если «самостоятельно решить труднейшие технические проблемы» и создать сложнейшую атомную отрасль.
Почти через двадцать лет после первого советского атомного взрыва в американском «Бюллетене ученых-атомщиков» справедливо отмечалось: «Для того чтобы практически использовать такую разведывательную информацию, нужен был крупный и компетентный научный центр с накопленным опытом и нужными установками для выполнения работ по ядерным исследованиям и технике. Но даже и в этом случае никто не смог бы использовать данные разведки, чтобы направить свои собственные исследования по совершенно новому направлению, а смог бы лишь… избежать ловушек и тупиков. Короче говоря, такая информация позволила бы нации, уже находящейся на пути к созданию ядерной бомбы, лишь несколько ускорить ее разработку». Одним из таких крупных и компетентных научных центров как раз и руководил Ю.Б. Харитон.
Любопытна и современная точка зрения по этой проблеме наших американских коллег – разработчиков ядерного оружия: «…разведка экономила время, приближая тем самым дату проведения Советским Союзом первого испытания. С другой стороны, такая информация была полезна лишь в том случае, если она попадала к компетентным в техническом отношении ученым, способным правильно интерпретировать предоставляемые сведения. Со временем советская наука вышла на свой собственный путь и в течение десятилетия, последовавшего за первым ядерным испытанием, СССР добился успехов, сделавших его в полной мере конкурентоспособным с Западом. Передача практических знаний „ноу-хау“ была гораздо затруднительней. Хотя Советы проникли в Хэнфорд и Окридж, похищение подробных сведений из области переработки топливных стержней, металлургии, изготовления оружия и т. п. было делом практически неосуществимым».
Дискуссии о значении разведывательных материалов для советского атомного проекта, идущие на Западе с момента ареста Клауса Фукса, а в последние годы и в России, охватывают весь мыслимый диапазон тем, от обсуждения ценности прямых агентурных сведений до предположений о «подсказках», которые могли быть получены советскими ядерщиками по атмосферным пробам после американских ядерных испытаний. Причем в силу действовавших тогда жестких режимных ограничений наши специалисты-ядерщики были вынуждены отмалчиваться. Они вступили в эти дискуссии, когда не только случайными людьми, но даже некоторыми представителями разведки, не посвященными в весьма специфическую профессиональную «кухню» разработчиков ядерного оружия, уже было высказано много напраслины.
Иногда дискуссии накалялись, но пыль неизменно оседала. И становилось ясно: «Атомное, а затем и термоядерное оружие были созданы в Советском Союзе в первую очередь благодаря наличию научно-технического и интеллектуального потенциала. Мощный вклад внесла большая группа советских ученых… Что касается вклада разведки в создание советской атомной бомбы, то ее важная работа в интересах государства сыграла вспомогательную роль».
Немаловажное значение имеет также следующее обстоятельство. Создание ядерного оружия в США и СССР никогда не было только научно-техническим состязанием, при котором на первый план выходили бы в чистом виде вопросы научного авторства или приоритета. Цель определялась не соображениями такого престижа, а тем, чтобы опередить или, по крайней мере, не отстать в новом деле от потенциального противника. Интернациональная команда физиков в США и ядерщики в СССР, создавая новое оружие, были хотя и важнейшей, но все-таки составной частью мощных сил, задействованных в грандиозных атомных программах этих государств. Хотя первая атомная бомба была создана в США, а первый транспортабельный термоядерный заряд – в Советском Союзе, оценивать эту многоплановую гонку в терминах только научного соперничества или только успехов разведки – чрезмерное упрощение. Главным было достижение цели наикратчайшим путем и любыми средствами. Так что все компоненты этого движения, включая и интерес к тому, насколько продвинулись к успеху конкуренты, становились существенными.
Не случайно, когда работа в США над первой атомной бомбой была еще в самом разгаре, американские ученые, придавая исключительное значение возможным результатам миссии специального секретного подразделения (операция «Алсос»), вступившего на территорию Германии вместе с наступавшими союзными войсками, устроили настоящую охоту за немецкими физиками-ядерщиками, чтобы установить, насколько они продвинулись в создании атомной бомбы. Как не случайно и то, что американские специалисты без каких-либо колебаний сполна воспользовались опытом, накопленным Германией в области ракетной техники группой создателя самолетов-снарядов и ракет ФАУ-1 и ФАУ-2 Вернера фон Брауна. Подобным образом поступала и советская сторона.
Используя лучших европейских ученых-эмигрантов, США осуществляли атомный проект в глубокой тайне от СССР. Для Советского Союза, приступившего к созданию атомного оружия не только с отставанием в несколько лет, но и в условиях опустошительной войны, эта гонка превращалась и в охоту за секретами, так оберегавшимися американцами. Более того, из-за возникшей вскоре опасной монополии США на ядерное оружие она немедленно переросла для нашей страны в острейшую проблему национальной безопасности.
Так создание ядерного оружия стало для СССР не только научно-технической проблемой, но и задачей первостепенной государственной важности. Благодаря эффективному привлечению всех возможностей и ресурсов государства, это оружие было создано у нас очень быстро. Советские ядерщики показали себя истинными профессионалами и проявили высокую ответственность перед страной. Когда ситуация потребовала, они в интересах ускорения общего дела и ради безопасности страны
