Мировой ядерный клуб. Как спасти мир - Яков Иосифович Рабинович

Итак, Берия пишет 26 марта 1953 года: «В настоящее время в ИТЛ, тюрьмах и колониях содержится 2 526 402 человека заключенных, из них осужденных на срок до 5 лет – 590 000 человек, от 5 до 10 лет – 1 216 000 человек, от 10 до 20 лет – 573 000 человек и свыше 20 лет – 188 000 человек. Из общего числа заключенных особо опасных государственных преступников (шпионы, диверсанты, террористы, троцкисты, эсеры, националисты и др.), содержащиеся в особых лагерях МВД СССР, составляло всего 221 435 человек. Содержание большого количества заключенных в лагерях, тюрьмах и колониях, среди которых имеется значительная часть осужденных за преступления, не представляющие серьезные опасности для общества, в том числе женщин, подростков, престарелых и больных людей, не вызываются государственной необходимостью»).

Совсем недавно, всего пять-шесть лет назад, Берия убеждал Сталина в ином: тогда ему заключенных не хватало, чтобы строить закрытые города. Но теперь атомная и водородная бомбы стали реальностью, и такого огромного количества заключенных Атомному проекту уже не требовалось. И Берия предложил выпустить большинство из осужденных.

С ним не согласились. Под амнистию попало на треть меньше, чем он предлагал. Как ни странно, в Президиуме ЦК опасались, что резко повысится популярность Берии, а у Хрущева и Маленкова были совсем иные планы.

26 июня Берия был арестован. Процесс постепенного освобождения спецпоселенцев начался лишь с 5 июля. Теперь уже лавры «освободителей» достались другим.

По всему ГУЛАГу прокатилась волна забастовок, бунтов, митингов, протестов. Во-первых, осуществление амнистии затягивалось, а во-вторых, под нее попадали далеко не все категории заключенных. Освобождали уголовников, а политические оставались в лагерях. Власти перепугались: вместо благодарных людей, появлялась армия недовольных.

В Красногорском ИТЛ на конец 1954 года число заключенных снизилось вдвое, их осталось 6450 человек. В 2002 году в 51 – м квартале Лесного сносились старые дома. В одном из них была найдена записка. Это было послание из прошлого:

«5 апреля 1953 г. На этом доме работали заключенные из бригады 39, бригадир Кадыкин Г.И. Когда строился этот город, на этом месте был только лес, и руками заключенных здесь построен город. Заключенные получили амнистию и отбывали там последние дни своего тяжелого срока. Пройдут десятилетия или столетия и тогда вспомнят о нас и знайте, что здесь строили 1000 заключенных».

После освобождения некоторые остались в Лесном – им просто некуда и уже не к кому было ехать. Они и сейчас живут здесь: обзавелись семьями, детьми и внуками. Но вспоминать о своем лагерном прошлом не любят – постарались забыть эту страшную странцу своей биографии. Может быть, они и правы.

Глава 23

НЕВОСПОЛНИМЫЕ ЖЕРТВЫ АТОМНОГО ОРУЖИЯ

Что знала эта огромная масса атомостроя о радиации, облучении и ее последствиях? – да абсолютно ничего. Вредное воздействие радиации в те годы недооценивалось, о ее генетическом и канцерогенном действии почти ничего не знали. Долгосрочный эффект радиации также не был известен. Не были известны и симптомы так называемой лучевой болезни. Даже после того, когда заработал промышленный реактор и радиохимический завод, дозиметрический контроль работ практически отсутствовал. Никто не знал, какое облучение приняли на себя рабочие и инженеры. Респираторы – «лепестки» для защиты легких от радиоактивной пыли появились лишь в 1952 г. Специальное Положение о контроле состояния здоровья работников комбината было введено с большим опозданием лишь в 1949 г., после нескольких случаев летального облучения. Переоблучению подвергались все: и заключенные, и штатские работники, и крупные начальники.

В период пуска и первых недель работы реактора было множество небольших аварий и проблем, устранение которых без соответствующих защитных средств заведомо означало получение смертельных доз облучения. Очень большое число случаев переоблучения персонала происходило и на радиохимическом заводе по выделению плутония. По официальным данным, за период становления производства плутония на комбинате профессиональное лучевое заболевание диагностировано у 2089 рабочих. Однако какая-либо статистика относительно радиационных проблем у штатного персонала не велась далее, а что говорить о заключенных и военных строителях, если данные полностью отсутствуют.

Пострадали не только участники атомостроя, но и жители близлежащих деревень вдоль реки Теча, в которую сбрасывали жидкие отходы радиохимического завода. Это близлежащее деревенское население стало осознавать страшную угрозу для своего здоровья только тогда, когда началось массовое заболевание лучевой болезнью. Из-за загрязнения реки Теча и прибрежной территории радиационному воздействию подверглись 124 тысячи человек, проживающих в пойме реки на территории Челябинской и Курганской областей. Большие дозы облучения (до 170 бэр) получили 28 тысяч человек. Зарегистрировано 935 случаев лучевой болезнью. Отселено около 8000 жителей из 21 населенного пункта. Отселение этого мизерного количества жителей проводилось только в 1955 г. Дело в том, что все эти десятки тысяч жителей деревень в пойме реки Теча продолжали использовать речную воду для бытовых целей, питья, скота, полива огородов и др. хозяйственных потребностей. Здоровье местного населения приносилось в жертву секретности испытаниям. Миллионы людей стали подопытными кроликами, и естественно, многие из них поплатились жизнью.

Когда в январе 1949 г. произошла крупнейшая авария или, как ее называют ученые, «радиационная катастрофа» в Челябинске-40, о которой правительственные круги умалчивали до 1995 г., и сколько эта трагедия забрала человеческих жертв, история умалчивает и поныне. Как считают ученые, не исключено, что у ликвидаторов этой аварии число жертв было выше, чем у ликвидаторов чернобыльской аварии.

Первый промышленный реактор, который строился под руководством самого Курчатова, в который было загружено около 150 тонн урана, с большим трудом добытого из различных урановых рудников, как в стране, так и за ее пределами, на который возлагали ученые-атомщики большие надежды, был введен в «критическое» состояние 8 июня и доведен до проектной мощности в 100 тысяч киловатт 22 июня 1948 г. Его конструкция весьма сложная, а если учесть, что достаточного опыта в эксплуатации такого вида сооружения у Курчатова и его коллег не было, все это практически делалось впервые, и при определенной спешке. Через 5 месяцев эксплуатации реактора стало очевидным, что работу на нем продолжать нельзя. Это была не локальная, а общая авария. 20 января 1949 г. реактор был остановлен. Информация об этом была доведена до Сталина. Ликвидировать аварию без переоблучения участников и извлечения блоков было нельзя. Понимал это и Курчатов. Предстоял выбор – либо сберечь людей, либо спасти урановую загрузку