Пыль. История современного мира в триллионе пылинок - Джей Оуэнс

пустым местом.) По озеру Оуэнс глубиной 50 футов[93] каждый день ходили пароходы. В 1902 году президент Рузвельт подписал Закон о мелиорации низин в 13 засушливых западных штатах. К его надлежащему исполнению приступили в долине Оуэнс. Будущее для поселенцев казалось светлым: в 1903 году местный город Бишоп стал инкорпорированной территорией, открылись банки, пошли слухи о грядущем усовершенствовании железных дорог, которое сулило быструю поставку продуктов из долины на рынок.

Некоторые считали, что именно эта узкая долина станет новым центром притяжения в Калифорнии. А вот у Лос-Анджелеса будущего нет, думал журналист и глава Национального ирригационного конгресса Уильям Смит. Он называл город «очаровательным», но считал неспособным к дальнейшему росту. Место, где раньше жили 5000 индейцев тонгва, было колонизировано испанцами, выросло в преступный скотоводческий город в середине XIX века, а в 1870-е годы бурно расцвело со строительством железных дорог. Развился порт, заработали банки, появились земельные спекулянты. Всего за четыре года население увеличилось вдвое. Калифорния была фруктовой корзиной Америки, но потом цены на землю взлетели, а запасы воды в регионе почти полностью уходили на сельскохозяйственные цели. Люди стали понимать, что извлечь больше из существующих водных ресурсов не получится: Лос-Анджелес и так использовал их по максимуму. Ситуация усугублялась засухой.

Тогда Смит обратил взгляд на север – на долину Оуэнс, где воды было полно благодаря озеру площадью 110 квадратных миль[94]. «Не может быть никаких сомнений, что в течение следующего столетия это место станет домом для сотен тысяч людей и центром разнообразной промышленной жизни», – писал он [95].

Но кое у кого были другие планы.

* * *

Уильям Малхолланд родился в Северной Ирландии, в Белфасте, в семье почтового охранника. Вырос на юге, в Дублине. Учеником Уильям был способным, но непослушным. В 15 лет он бросил школу и ушел из дома, пересек Атлантический океан на британском торговом судне, а затем скитался по промысловым окраинам Америки: побывал на лесозаготовках в Мичигане, горнодобывающих предприятиях Аризоны и нефтяных скважинах Южной Калифорнии, по пути собирая непристойные истории и обретая буйный характер. И в то же время Малхолланд по ночам усердно изучал геологию. Работая в буровой бригаде, он увидел слои окаменелостей, впечатлился ими и вознамерился стать инженером [96]. В 1878 году, когда ему было 22–23, он отвечал за надзор за траншеей в новообразованной фирме Los Angeles City Water Company. Его начальника звали Фредерик Итон. Всего через восемь лет Малхолланд управлял магазином, а Итон продвигался по карьерной лестнице в городском правительстве. В 1898 году он стал мэром, выступая за расширение городского водоснабжения.

Малхолланд начал искать возможности для реализации замысла. Близлежащие реки (Керн и Мохаве на севере, Санта-Ана и Сан-Луис-Рей на юге), по его словам, были слишком мелкими – либо на них уже кто-то претендовал. Зато в 165 милях[97] к северу, на высоте 4 тыс. футов[98] и на территории, которая была практически пограничной, находился мощный поток реки Оуэнс. Если бы предприимчивый начальник построил акведук, вода лилась бы вниз по склону до самого города сама – просто за счет гравитации [99].

Фред Итон умел находить преимущества. Да, он превратил частную компанию Los Angeles City Water Company в муниципальный орган власти – Департамент водоснабжения и энергетики, – но его целью всегда оставалась личная прибыль. Он предположил, что акведук будет переносить 500 кубических футов в секунду (14 м 3/c). Половина объема будет предназначена для внутригородского использования, а еще половину он будет контролировать сам и распределять за пределами города в частном порядке по рыночным ценам. После обсуждений доля Лос-Анджелеса увеличилась до ¾. За нее Итон хотел получать 1,5 млн долларов в год – целых 43 млн по нынешним меркам[100]. И это при том, что он не потратит ни цента из собственного кармана на строительство акведука. Тем временем его друзья сформировали синдикат Suburban Homes Company для покупки земли в долине Сан-Фернандо, что севернее Лос-Анджелеса, по цене всего в 35 долларов за акр (то есть примерно 4 тыс. м 2). Итон раскрыл им, что туда пойдет вода. Среди членов объединения были влиятельные люди – например, издатель Los Angeles Times Харрисон Грей Отис. Благодаря этому группа легко усиливала (а некоторые говорят, что фабриковала) опасения относительно засухи, якобы грозящей городу, и продвигала монументальную программу строительства акведука как единственную надежду города на спасение. Итон понимал: если все пойдет по плану, деньги польются к нему с обоих концов трубопровода.

У Малхолланда, в свою очередь, были более благородные мотивы. Он руководствовался прогрессом: куда вода, туда и люди. Население Лос-Анджелеса тогда составляло 100 тыс. человек. Эта вода могла увеличить численность до двух миллионов и превратить город в мегаполис. И тогда Лос-Анджелес, возможно, стал бы величайшим городом Америки – самым продуманным, самым современным.

«Я думаю, что Уильям Малхолланд был пуристом в том смысле, что считал акведук величайшим благом для наибольшего числа людей», – говорит его биограф Маргарет Лесли Дэвис[101]. И отмечает, что «его особенно интересовала польза для города, для среднестатистического человека, для экономики». Малхолланд, в отличие от Итона, не получит никакой личной выгоды от изменения русла калифорнийских рек. Вплоть до смерти он жил сравнительно скромно. Им двигало видение.

В 1904 году Малхолланд и Итон поехали в долину Оуэнс на конной повозке, оставляя за собой, как поговаривают, веселый след из бутылок от спиртного[102]. Им нужно было приобрести права на воду в реке Оуэнс – какой смысл строить акведук без воды? Права делились на «младшие» и «старшие». Со «старшими» правами Лос-Анджелес мог бы использовать воду в полном объеме, а с «младшими» – только ту, что осталась после других. И на Западе, охваченном засухой, этого было явно недостаточно для запуска акведука. Бывали годы, когда обладателям «младших» прав вообще не доставалось воды. В случае с долиной Оуэнс «старшими» правами владели местные фермеры и хозяева ранчо – и они не горели желанием продавать их городу. Они были готовы продать землю службе мелиорации под водохранилище, но и то лишь потому, что программа сулила рост. Вода позволила бы им расширить фермы, а затем, возможно, обустроить землю под жилье к прибытию «сотен тысяч» новых жителей. Ну и зачем отдавать такую перспективу Лос-Анджелесу?

Фред Итон был умен (хоть и не совсем честен). Как Роберт Мозес в Нью-Йорке парой десятилетий позже, Итон и Малхолланд использовали свои глубокие знания, казалось бы, обыденных муниципальных юридических процессов для достижения необычайно смелых