Чесменское сражение. Граф Орлов против Хасан-бея - Владимир Виленович Шигин
Слова Эльфинстона заглушил тяжелый сап: то, пуская пузыри, храпел в темном углу его любимец, пьяница Балдей.
Поутру эскадра вышла в открытое море. Передовым – «Святослав», за ним в кильватер – «Саратов», «Не тронь меня», «Надежда» и «Африка». Поодаль держались транспорта. В преддверии скорой баталии команды переодевались в чистое платье.
Глава шестая
Дали мы ход кораблям, и они по волнам побежали
Быстро: под ними углаживал бог многоводное море.
Гомер
Залив Наполи-ди-Романи встретил русских моряков слепящим солнцем и легким попутным ветром. Скоро был обнаружен и турецкий флот.
Белеют паруса турецкие вдали,
Уже встречаются им наши корабли,
Уже геройский дух горит в орлах российских…
– Помянули басурмана, а он тут как тут! – дивились матросы.
Хметевский сосредоточенно наводил прицел пелькомпаса на ближайший берег.
– Остров Специя на норд-тень-вест, – диктовал он стоявшему подле подштурману, – мыс Анджелло на ост-норд-ост.
Поглядывая на него искоса, Эльфинстон нервно похаживал по палубе.
С развевающимися флагами, под бой барабанов и гром оркестров в ордере «де баталь» русская эскадра спускалась на неприятеля.
Завидев российские корабли, турки спешно перестраивались в боевую линию.
– Алла… Магомет… Али! – протяжно кричали они, выбирая тяжелые якоря.
К полудню противники сблизились на дистанцию орудийного залпа, и «Не тронь меня», идущий головным, с ревом выпустил первую порцию чугунных ядер. Турки без промедления ударили в ответ.
«Не тронь меня», храбро атакуя, сразу же схватился со 100-пушечным неприятельским кораблем. А шедший следом «Саратов» настиг и поджег вице-адмиральский корабль. Не выдержав такого напора, вражеские флагманы вскоре постыдно бежали, спрятавшись за линией баталии. Начало сражения было для турок ошеломляющим!
И в это самое время Эльфинстон велел ни с того ни с сего убавить паруса на всех судах, бросая два передовых линейных корабля на произвол судьбы.
– Опоздаем же, разве вы не видите? – уже не кричал, а только стонал не находивший себе места от негодования Хметевский.
Но контр-адмирал оставался невозмутимым.
– Не выстроясь по всем правилам, я не смею нападать, об этом говорит британский морской тактик!
– Не ведаю, как толкует ваш тактик, но знаю, что русский практик указует одно: где настиг, там и лупи! – бросил ему в сердцах Степан.
А впереди вставала султанами вода, трещали, сгорая в жарком пламени, паруса. Два российских корабля бились против четырнадцати турецких.
Не выдержав творимого на его глазах преступления, своевольно покинул строй Афанасий Поливанов. Его «Надежда», подняв паруса, помчалась на помощь сражающимся товарищам. Лихой фрегат с ходу атаковал целую флотилию гребных турецких судов и рассеял их. Но сделать больше три десятка его пушек были бессильны. Кругом гудели ядра, кричали люди, вповалку лежали трупы. Сражение кипело вовсю.
«Отвага и мужество нижних чинов, как матросов, так и морской пехоты, в этом бою заслуживают высшей похвалы. Не обращая внимания на опасность, они дрались у своих пушек, как львы, и с криками “ура” посылали в противника залп за залпом», – вспоминали позднее об этих минутах очевидцы.
А Эльфинстон так и не приближался к месту сражения ни на один кабельтов.
Положение было критическое. Решись капудан-паша отрезать передовые линейные корабли от остальной русской эскадры – и гибель тех была бы вопросом времени. Все висело на волоске…
Капитан «Святослава» Иван Барш вызвал наверх абордажные партии. Обнажив шпагу, бригадир указывал ею предмет атаки – ближайший неприятельский корабль. На лезвии шпаги золотом сверкало: «Виват Россия».
– Примем смерть за Отечество! – говорил он обступившим его офицерам.
Рядом с Баршем – его сын Николай, взятый отцом в экспедицию. Страха ни у кого не было, русские моряки готовились дорого отдать свои жизни. И случилось невероятное – противник побежал. Четырнадцать турецких линейных кораблей спасались от двух русских…
Углядев внезапное бегство адмирала турецкого, воспрянул духом адмирал английский.
– Прибавь парусов! – всполошился он. – В погоню.
Однако в наступившей темноте неприятель был скоро потерян из виду. В батарейных деках зажгли боевые фонари. Эльфинстон приказал идти в темень наудачу…
С первыми лучами солнца противники вновь обнаружили друг друга. Стоял полный штиль, и паруса висели тряпками. Подцепив корабли галерами, турки торопливо утаскивали их в глубь залива, под защиту крепости Наполи-ди-Романи.
Теперь русским морякам, кроме тысячи корабельных пушек турецкого флота, противостояли еще и сотни орудий береговых фортов Паламето и Бакайя. Но собранный на «Святославе» совет решил единодушно:
– Атаковать неприятеля со всею фурией!
В три часа пополудни эскадра вошла в гавань и решительно напала на вражеский флот, стоявший в строю полумесяца. Стойко выдержав огонь береговых фортов, корабли сблизились с неприятелем на картечный выстрел. Особенно удачно маневрировал в тот день «Святослав».
Устранившись от участия в бою, Эльфинстон передал всю полноту власти Хметевскому, сам оставаясь бездеятельным наблюдателем. И Хметевский творил чудеса! Он попеременно разворачивал свой корабль к неприятелю то одним, то другим бортом, поражая его в упор. Ошалевшие турки отвечали неточно. А Степан уверенно вел за собой эскадру, не давая противнику пристреляться. Все шло просто великолепно, пока не опомнился Эльфинстон.
– Капитан! – закричал он, срываясь с места. – Так биться не надлежит! Это не в правилах линейного искусства, где же стройность и красота батальной линии?
И тотчас отменил уже начавшийся поворот оверштаг.
Корабль замер на месте, сразу превратившись в отличную цель для турок. В мгновение ока разлетелись оба кормовых балкона. Эльфинстон вновь растерялся. И тогда Хметевский сделал единственно возможное – встал на шпринг. Под ураганным огнем опомнившегося противника он блестяще исполнил этот сложнейший маневр. Орудия «Святослава» держали под прицелом почти весь турецкий флот.
– Картуз! – хрипели осипшие от крика канониры.
И картузы с порохом тут же исчезали в орудийных жерлах. Ударами прибойников их ловко досылали до казны. Затем пыжи, ядра и снова пеньковые пыжи.
– Пали!
Горячий воздух ударял в лица людей, обдавая их пороховой гарью. На турецких кораблях уже занимались первые пожары. На воздух одна за другой взлетело шесть галер…
– Поднажмем, братцы, самая малость осталась! – ободряли уставших артиллеристов офицеры. – Целься вернее!
И в эти минуты, когда победа была близка, как никогда, Эльфинстон велел, обрубив якоря, уходить из бухты. Со сжатыми до боли кулаками бросился к контр-адмиралу Степан Хметевский.
– Почему?
Англичанин был невозмутим.
– Ночью может заштилеть, тогда неприятель атакует нас галерами. Поэтому следует убраться из его ловушки, пока не поздно.
Не было у капитана «Святослава» в запасе таких слов, чтобы высказать все, что на душе накипело. Его линкор оставлял поле брани первым. На залитых кровью палубах матросы кричали
