Пыль. История современного мира в триллионе пылинок - Джей Оуэнс

Впервые человек стал использовать каменный уголь в бронзовом веке. Раньше всего – более пяти тысяч лет назад – его начали добывать в Китае[38]. Римляне видели в каменном угле полезную альтернативу углю древесному и к концу II века принялись активно добывать его в Британии. С его помощью плавили железо и отапливали помещения (общественные бани и дома богачей), сжигая в печах-гипокаустах. А еще благодаря каменному углю горел «вечный огонь» в храме Минервы – богини мудрости – в поселении Aquae Sulis, где сегодня находится английский город Бат.

В 410 году римляне покинули Британию, и люди снова стали использовать в качестве топлива только доступную древесину. Так продолжалось 750 лет. Каменный уголь снова появляется в исторических хрониках только в 1180 году – в описании земель епископства Дарем [39]. Это северо-восток Англии, где уголь стали добывать в больших масштабах, поскольку там он лежал близко к поверхности. Древесина же становилась все более дефицитной и дорогой: леса в те времена вырубались по всей Европе, поскольку население росло, а общество богатело. Это сказалось на представителях профессий, которым постоянно требовался огонь – например красильщиках и пивоварах, а также производителях гипса и строительного раствора, обжигавших известь в больших печах. Каменный уголь стал более доступной альтернативой. После принятия Великой хартии вольностей наладилась поставка топлива по морю из Ньюкасла в Лондон, причем в таких количествах, что к 1228 году в столице появился «переулок морского угля» – Сикоул-Лейн [40].

Вскоре Лондон столкнулся с побочными эффектами. Этот северный каменный уголь представлял собой мягкое, битуминозное неэффективное топливо с высоким содержанием серы. При его сжигании активно выделялось не только тепло, но и обильный дым. Стояла просто невыносимая вонь. Знать жаловалась на нее королю, однако в отраслях, где требовалось много энергии, продолжали использовать каменный уголь, каким бы зловонным он ни был. В 1285 году король Эдуард I приказал расследовать эту дымную угрозу (так собралась первая в мире комиссия по вопросам загрязнения воздуха), но ни решений, ни законов не последовало, поэтому закопченный воздух Лондона чище не стал. К переменам привела только Черная смерть, пришедшая в Англию в 1348 году: из-за массовой гибели людей от чумы временно упал уровень промышленного производства. Но потом столичный аппетит к пиву и ярким тканям проснулся вновь. Городские угольные печи снова заработали, из-за чего воздух в последующие годы становился все грязнее и грязнее.

* * *

А теперь давайте перенесемся в 1570-е годы, когда Лондон преобразовывался. После чумы средневековый город с населением 30 тыс. человек быстро разросся за XV век и эпоху Тюдоров. Он стал шумным мегаполисом с населением почти 150 тыс. человек, то есть крупнейшим городом в Англии с большим отрывом (правда, с Пекином и Константинополем, тогда крупнейшими городами мира, по масштабам все равно еще сравниться не мог). Развивалась отчетливо городская жизнь.

Лондон раннего Нового времени был центром международной торговли и колониального грабежа, охватившего половину земного шара. В городские порты прибывали корабли с Ближнего Востока, из России и Америки (как части света). В них были порох, табак и меха; сушеная рыба и китовый жир; специи, сахар и предметы роскоши. Стремительно росли образование и грамотность, процветали театр и поэзия, а лондонские типографии публиковали непрерывный поток книг и памфлетов, проверяющих границы свободы слова и религиозного инакомыслия. Улицы гудели созвучием десятков языков. По повседневным делам спешили торговцы, моряки, странствующие ученые и французские беженцы-гугеноты. Город расширялся, и новые здания поедали последние зеленые поля между Лондоном и Вестминстером. Море домов простиралось до самого горизонта.

Историки описывают этот период как «раннее Новое время», поскольку именно тогда в образе жизни людей начали проявляться современные характеристики. Экологические историки устанавливают, как именно «воплощалась в физической среде» эта современность. Темный и густой дым от повсеместного сжигания каменного угля, который создавал особую городскую атмосферу, – как раз такой пример [41].

Использование каменного угля в те времена быстро росло. Его объемы удваивались каждое десятилетие, поскольку нехватка древесины заставляла людей переходить на другие источники топлива. (Англия тогда столкнулась с реальной угрозой морского вторжения, и королева Елизавета I была обеспокоена тем, что из-за интенсивного использования древесины в качестве топлива может не остаться достаточно деревьев для строительства мощных боевых кораблей.) К началу 1606 года лондонский импорт каменного угля достиг 144 тыс. тонн в год – это примерно тонна на человека [42]. Флот из 400 кораблей доставлял топливо, поддерживающее ненасытные огни города [43]. И чем сильнее разрастался Лондон, тем обширнее становилось потребление каменного угля: с появлением каждого нового жителя еще одна тонна древнего углерода ежегодно превращалась в пепел и пыль. Городские очаги пылали энергией солнечных лучей, зарядившей уголь 300 млн лет назад.

Такая разительная перемена произошла всего за одно поколение. Историк Рут Гудман называет ее «домашней революцией»[44]. Примерно через 200 лет, во время промышленной революции, загрязнение воздуха пришло в центр и на север Англии. Сажа и дым от бесчисленных заводских труб превратили в «темные сатанинские мельницы» и эти территории. Но в Лондоне XVII века каменный уголь обогревал дома горожан – особенно беднейших. В богатых домохозяйствах для этого использовали древесный уголь и непосредственно древесину, в то время как большинство лондонцев были вынуждены иметь дело с сернистым запахом и марающей золой. Каменный уголь грел их дома и рабочие места; пабы и кофейни, где они собирались; церкви, куда ходили по воскресеньям. Сжигание ископаемого топлива не только ускорило экономическое производство, но и создавало основу для здоровья и комфорта, семейной и культурной жизни. Как пишет Каверт, «уголь обеспечивал социальную стабильность, коммерческий прогресс и государственную власть», а его сжигание в те времена «стало важным аспектом жизни Лондона»[45]. Оно создавало атмосферу современного города.

Естественно, это никому не нравилось. В архивах сохранилось множество недовольств грязным городским воздухом. Одни возмущались, что живут рядом с топливоемким производством, где печи горят сутками напролет, другие – что их сосед-скряга покупает дешевое топливо, от которого много золы. В 1664 году поэт Александр Бром жаловался в стихотворении, что загрязнение душит даже искусство. «Лондон – не место для стихов, – писал он. – Мы окутаны дымом <…> от которого задыхаются музы»[46].

Елизавета I, «чрезвычайно огорченная и раздраженная» ситуацией, попыталась разрешить ее в 1579 году. Она запретила сжигать каменный уголь