Я живу в заонежской тайге. В медвежьем краю - Анатолий Сергеевич Онегов
«Хозяин» — это кто-то одушевленный, но скрытый от людей. В лесу он живет рядом, идет следом, стоит за плечами и может не отпустить дальше. Нет, ты, конечно, пойдешь без его разрешения, так же будешь месить грязь болот, так же переждешь непогоду под распадистой елкой и даже добредешь до ночного огня. Но без отпуска жди беду…
«Отпуск» — это, конечно, «отпустить»… Но как сделать, чтобы «хозяин» отпустил в лес? Надо что-то пообещать. Обещают, может, и клянутся, по списку…
Списки есть. Это уже не сказки и не легенды. Где-нибудь у древнего старика, может, и под лампадкой, лежит желтая от времени и разных рук бумажка, разрисованная мелким убористым почерком. Это и есть заветный список. В списке есть свои статьи-обещания: статьи для пастухов, статьи для охотников, статьи для рыбаков… Пастухам и охотникам проще: у них только один «хозяин» — леший. У рыбаков по-другому: главный «хозяин» рыбака — Чертушка. И рыбаку трудней. Сначала ему надо взять отпуск все-таки у лешего, чтобы войти в лес, чтобы дойти до озера, и уже там, над неизвестной глубиной, что-то пообещать и Чертушке. Все обещания давно предусмотрены в статьях списка…
Тогда пропала телушка. Исходили весь лес, но ничего не нашли. Потом отыскали старика и древний список отпуска. Эти статьи читал пастух, читал вполголоса, не озираясь по сторонам, потом положил на пенек шапку и пошел прочь… И леший отпустил телушку… Шапка оставалась лежать на пеньке. Пастух медленно уходил и слышал сзади вой и грохот… Когда шум стих, пастух вернулся обратно. Рядом с пеньком в кустах лежала телушка…
Все это оживает сейчас, дышит таинственной былью рядом с прикрученным фитилем лампы и черным ночным окном… Я хорошо знаю, почему пастухи с весны перестают бриться, не стригут волосы, почему иногда все лето едят только своей ложкой, не собирают ягоды и грибы, не сломают в лесу ни одной ветки, не выстрелят из ружья по птице или зверю и не балуют себя праздными разговорами с бойкими бабенками. Все это обещания, статьи отпуска, по которому «хозяин» отпускает в лес и гарантирует охрану…
Каждую статью отпуска хочется долго и внимательно разбирать, находя подтверждение той глубокой целесообразности, которая заложена почти в каждом слове… Я еще вернусь к этому отпуску, к спискам и статьям, вернусь к старику, который проводил меня однажды в дальнюю лесную дорогу. Я все до конца объясню себе. Но сейчас я просто слушаю тетю Катю, и передо мной проходят пастухи, молчаливые, внимательные к своей работе, тихие и добрые к лесу и стаду. Я знаю их, знаю Гришу, видел его космы, не тронутые за полгода ножницами. В этом году Гриша уже не пастух — и у него обычная прическа. Волосы высоко подняты машинкой, а под свежей стрижкой лежит глубокий шрам от медвежьей лапы… Завтра я тоже могу встретить медведя. Я знаю, что буду обещать завтра лешему на Вологодском ручье. Потом я перейду запретный мостик и буду ждать встречи с Чертушкой… Чертушка тоже есть. И свой в каждом озере…
Если пройти Прямую дорогу, миновать Вологодский ручей, потом переждать ночь в пустой избе на берегу Домашнего озера, а утром еще в тумане повернуть к Большому и Малому Угольным, то к первому солнцу обязательно увидишь далеко внизу Красово озеро. У озера черная, глубокая вода и не очень верная полоска берега. Говорят, в Красовом озере живут гигантские щуки. Щукам много лет. Наверное… Но в озере есть Чертушка — это точно. Чертушка бережет здесь золото. Золото опустилось на глубокое дно в незапамятные времена. Чертушка отдаст золото, но только за выкуп — за белого морского зайца.
Я слышал эту лесную легенду-быль и могу объяснить, что морской заяц называется еще и лахтаком и что лахтак — это самый крупный тюлень северных морей. Я знаю, что море отсюда далеко и привезти морского зайца на Красово озеро не так-то просто. Наверное, поэтому Чертушка и обговорил выкуп, который никогда-никогда не будет представлен. Но если сейчас, во времена авиации, все-таки постараться и привезти сюда этого тюленя, то озеро все равно не отдаст золото: ведь заяц-то должен быть еще и белым. Тюлень-альбинос — это еще большая редкость. Пожалуй, в легенде учли и авиацию…
Да, я знаю все хитрости этого Чертушки, но сейчас слушаю дальше: как разбогател купец Реутов и как у него было пять домов, лавка, большое стадо и сорок тысяч деньгами.
Последний дом купца еще цел, он высится в центре нашей деревушки. Реутов был. Это он принес на Красово озеро вместо белого морского зайца собаку, завернув ее в хорошо выбеленную на весеннем снегу домашнюю холстину. Купец был хитрый и жадный, и, конечно, только о нем, кто в силу алчности и нечистоты характера мог обманом достать деньги и в другом месте, сложена легенда. Реутов швырнул в воду собаку, и лодка с золотом начала медленно подниматься. Вот она, вот… Она почти рядом… Сейчас… Но Чертушка успел усмотреть обман и повелел золоту вернуться обратно. Реутов кинулся к богатству, но успел ухватить только малую пригоршню. Но даже этой горсти золота хватило ему, чтобы построить пять домов, держать лавку и стадо, а остальное перевести в сорок тысяч деньгами.
Реутова давно нет, нет и тех сорока тысяч. Но есть Красово озеро. Иногда там хорошо ловится окунь, вокруг озера бродят сумрачные лоси, а в утреннем тумане нередко можно услышать сытое ворчание медведя. По берегам Красова живет куница, а дальше, за озером, есть редкое для здешних мест дерево — липа… Но откуда здесь золото? Почему Реутову не удалось забрать всю лодку, это ясно: даже одной горсти хватило ему, чтобы стать богатым, а что он делал бы с остальным золотом, если бы Чертушку удалось перехитрить до конца? Но откуда все-таки золото? И почему живет в лесу похожая легенда и о других, Вологодских озерах?
У Вологодских озер клад зарыт на берегу. Его придавили сверху тяжелой каменной плитой. Плита давно опустилась, заросла, и ее, пожалуй, не удастся найти. Но искать и не надо. Надо, чтобы в лес
