Кошки в доме. Кошки в мае - Дорин Тови

— Стоит дать им котенка, — увлеченно повторяли мы в машине, возвращаясь вечером домой, — и они тотчас переродятся. Стоит дать им существо, чтобы заботиться о нем, лелеять его, играть с ним, и они возьмутся за ум.

— Может быть, — сказал Чарльз поперхнувшись, так как Соломон отыскал новое отверстие в корзине, просунул в него лапу, ловко зацепил ворот его пальто и дернул, — может быть, Соломон даже избавится от этой привычки!

Но, к сожалению, во время нашего разговора Фрэнсисы упомянули, что все их котята уже нашли владельцев. А то бы в следующую же субботу, когда мы окончательно решили обзавестись котенком, мы бы непременно поехали к ним. Они прекрасно разбирались в психологии сиамских кошек и прекрасно знали Соломона с Шебой. И они бы предупредили нас, что эта затея ни к чему хорошему не приведет. Что уж если мы решили подпустить к этой парочке еще какое-то живое создание, то шанс выжить был бы разве что у орангутанга. Или, как сказал Чарльз в воскресенье вечером безнадежно унылым голосом, посоветовали бы нам обратиться к психиатру.

А так, изнемогая от желания вновь любоваться у себя дома прелестным котеночком, мы приобрели его в другом питомнике. У очень милой дамы, которая сказала, что его зовут Самсон — так гармонирует с Соломоном и Шебой, не правда ли? — а потом спросила, когда мы сажали его в клетку Шебы (единственно целую у нас дома), не возьмем ли мы его на эту ночь к себе в постель, ну и на следующую. Ведь вначале, добавила она, смахивая слезу при мысли о разлуке, ему будет так одиноко!

Она бы не тревожилась об этом, если бы видела, какой прием устроила ему наша парочка. Когда мы вошли, они спали. Нежно обнявшись в кресле у камина. И тут же две головы (большая, красивая и темно-коричневая, другая — маленькая, умная и голубая) поднялись, и возникла любящая, щека к щеке поза, за которую любой фотограф пожертвовал бы своей пенсией.

Она бы не тревожилась, если бы увидела, как в следующую секунду, недоверчиво нюхнув воздух, они, прижав уши, ощетинив усы, вздыбив боевые гривки на спине, поползли по ковру на животе, точно пара секретных агентов.

И она бы не тревожилась (во всяком случае, о том, где он будет спать), если бы стала свидетельницей захватывающей сцены, которая разыгралась, едва они добрались до корзины. Когда они припали к полу с обеих ее концов, подобно паре снайперов, и испустили долгое предостерегающее шипение в отверстия, Самсон, едва крышка была поднята, ответил коротким отчаянным шипением и взвился в воздух. Как сказал Чарльз, стоя на стуле и пытаясь отцепить его от карниза, пока наша парочка снизу предупреждала его, что пусть только он посмеет ступить ногой на Их ковер в Их доме — Их долине, ревел Соломон, хлеща хвостом как бичом, — они его съедят живьем… Как сказал Чарльз, она бы тут же упала в обморок.

Глава девятая

Великая сиамская революция

Самсон с первого же взгляда поразил нас сходством с Соломоном. Те же большие уши, те же большие лапы, та же нахально-хвастливая походка. И та же знакомая непоседливость. Мы впервые мельком увидели его в тот момент, когда в непогожий сентябрьский вечер его владелица открыла нам дверь. Через прихожую промчалась маленькая белая молния, пролетела мимо нас в футе над полом и с воплем исчезла во мраке.

Это, сказала его владелица — а пятеро котят подозрительно щурились на нас из-за ее лодыжек, — это Самсон работает на публику. Он вернется, стоит закрыть дверь, сказала она. Не выносит темноты. И действительно (вылитый Соломон, выразительно сказал Чарльз, услышав это. Его мы ни в коем случае не возьмем), едва дверь захлопнулась, как снаружи донесся душераздирающий вопль Самсона, надрывающего глотку, чтобы отогнать привидения.

После таких переживаний Самсону пришлось воспользоваться ящиком. И проделал он это не стеснительно, как нормальный котенок, но внушительно, чтобы показать, каких опасностей ему удалось избежать. После этого Самсон (он явно уже привык к появлению посторонних людей) просто должен был влезть на гладильную доску. Она находилась за занавеской из тяжелой материи, и когда он забрался на самый верх, в комнате этого старого незнакомого нам дома вдруг качнулось нечто, скрытое складками занавески, которая, едва он задвигался, качнулась обратно. И совершенно напрасно хозяйка котят попросила нас не смеяться — мы побелели как бумага.

Самсон был настолько похож на Соломона, что мы, конечно, его не взяли бы, если бы не одно обстоятельство. Нам был нужен кот, а он был тут единственным котом. А кота мы выбрали в расчете, что он, когда вырастет, сможет вести себя с Соломоном на равных. А еще мы хотели кота, чтобы Соломону не взбрели в голову всякие идеи. Стоит взять еще кошечку — и старый Брюхан вообразит, что обзавелся гаремом — и, как сказал Чарльз — пусть это останется чисто в теории, но бахвалиться он все равно будет без передышки. Разляжется на спине, а они справа и слева его умывают — от Соломона только этого и ждать. Спать будет головой на одной, а ногами — на другой. Сшибать их с ног, когда ему вздумается — как сейчас опрокидывает Шебу, — но только чаще для пущего эффекта.

И мы взяли Самсона — как выяснилось, к лучшему. Если бы кошечке довелось вытерпеть то, что вынужден был терпеть Самсон в следующие дни, думаю, она не выжила бы.

Иногда меня удивляет, как я сама-то выжила. В первую ночь, памятуя о своем обещании, мы взяли Самсона к себе в спальню. До утра он бдел на шкафу — иногда икая, потому что за ужином они его перепугали и он проглотил большой кусок кролика, — а те двое выли под дверью свободной комнаты как лесные волки. На вторую ночь, чтобы как-то уравновесить положение вещей, мы заперли Самсона в гостиной с грелкой, а их забрали к себе в постель. Но и это не сработало.

Соломон и Шеба, уже убедившись, что мы не поддадимся на их уговоры и не выбросим Самсона в мусорный бак, подчеркнуто перестали с нами разговаривать. И, чтобы мы не упустили из виду этот факт, Шеба не свернулась калачиком в ногах кровати, как обычно, но, тяжко вздыхая, улеглась