Фасциатус (Ястребиный орел и другие) - Сергей Александрович Полозов
…в отмщенье я казню тебя такой лютой казнью, что птицы при виде этого зрелища будут плакать.
(Хорасанская сказка)
«10 апреля. Привет, Чача!
…Идем с коллегой Зубаревым и студентом Иваном по предгорьям, снимаем выборочно окрестные красоты на твой видик для потомков. Вдруг вижу среди камней разноцветного полоза (он почти одноцветный, но так называется), сразу хвать его, а он противится, змей, извивается и возражает.
У меня сразу рождается в голове план сюжета; телевидение не телевидение, а на занятиях использовать можно. Приготовились. Зубарев взял камеру, Ваня стоит у него за спиной, внемлет с вежливым вниманием тому, что большие дяди делают.
Я начал в камеру говорить, показываю змея будущим зрителям, демонстрирую, что он не ядовитый и не кусается. При этих словах эта гнида меня ка-ак цапнет! Меня аж перекосило, но на миру, как говорится, и полоз Полозу нипочем. Комментирую себе дальше, что все это забавно, неопасно и бескровно, как вдруг вижу, что Зубарев с камерой начинает оседать: боком, боком, сел на коленки, уже не может камеру держать, корчится от хохота. Ванька у него за спиной вообще вот-вот лопнет: покраснел как рак, рот руками зажимает, чтобы записи не помешать.
У меня, понятное дело, первая мысль: «Ширинка расстегнута!..» Нет, смотрю, все нормально, но на джинсах при этом вижу обильные потеки свежей крови… И кровь эта капает на штаны с рукава, а на рукав — из прокушенного пальца: течет себе бодрой струйкой. А этот змей поганый извивается в моей руке с довольной ухмыляющейся мордой.
Вот и верь после этого в кровные связи. Я ему про родственную душу и родную кровь, а он мне ее пустил, родственничек… Гадина подколодная. Неужели и я такой же? Может, недаром меня всю школу «Полозом» звали…
Хм… Надо мне было псевдоним взять — Гадов. Сергей Гадов. Звучит? Звучит. Но слишком шикарно. Гадюкин — ближе к истине».
Батарейка для камикадзе
— Ничего мне не нужно! Ведь нет со мной друзей, коих мог бы я всем этим одарить…
(Хорасанская сказка)
«15 апреля. Здорóво, Маркыч!
…У тебя так бывает: спишь, видишь сон, а бодрствующей частью сознания (или подсознания? оно-то вроде никогда не спит?) ощущаешь: «Надо же, какие интересные события происходят! Нужно немедленно добавить сюда такого-то или такую-то». И без труда вводишь в свой сон новое действующее лицо. Бывает у тебя такое?
Это я к тому, что ежедневно, путешествуя здесь, среди всех этих красот, наблюдая что-то уникальное или просто красивое, думаю о том, что хорошо бы такого-то, или такую-то, или таких-то вместе, или всех моих друзей сразу перенести сюда мановением волшебной палочки… Чтобы пригласить всех и каждого насладиться этим Разнообразием Природы, Праздником Жизни и Счастьем Общения Друг с Другом.
Отличное это выражение: «друг с другом». Друг. С другом. Хотя и весьма двусмысленное на здешней мусульманской почве: у древних иранцев «друг» — это символ лжи и зла; клёво, да?
Приобщить бы вас всех к тому, что переполняет здесь меня самого, следуя магической формуле всем известных братьев: «Счастье для всех, даром, и пусть никто не уйдет обиженный!»… Эх…
Впрочем, я не полностью романтический альтруист. Потому как внутри все еще появляется иногда (все реже) отголосок юношеской… мечты не мечты, но страстного желания того, чтобы дружеское общение всегда было в равной степени взаимным. Чтобы подпитывалось со всех сторон. Это кажется таким естественным, но оглянись по сторонам, проанализируй свою дружбу и сразу увидишь, что на самом деле это совсем не так.
Прав был Печорин: так почти никому не везет. Или, по крайней мере, намного реже, чем в любви. В любви хоть иногда зашкаливает за пределами разумения, анализируй не анализируй — без толку; а дружба — она как батарейка. Сколько ты даже самую свежую, самую лучшую, самую иностранную батарейку одним полюсом к лампочке ни тыкай, лампочка все равно не загорится, пока оба полюса не подсоединишь. А вот если соединить как надо, то даже и от подсевшей батарейки будет свет… Понимаешь мой утонченный эзопов язык? Улавливаешь тонкий смысл, сокрытый, ё-моё, между строк от невнимательного, поверхностного читателя? То-то.
В юности, помню, переживал от того, что в общении с некоторыми друзьями вновь и вновь генерировал импульсы, не всегда получая поддержку от противоположного полюса. Причем это все без навязчивости было, поверь мне, к полному взаимному удовольствию сторон. И не мелочился я никогда счетами и сравнениями, кто кому обязан. Было лишь отчетливое понимание того, что объединись труд дружбы с обеих сторон, кураж был бы куда ядренее.
А уже потом как-то взглянул со стороны: на фиг надо. Отсоединил свой полюс — все подергалось, подергалось, померцало и погасло. А раз погасло, то, значит, и не важно было. Даже смешно, честное слово…
Так что у меня с возрастом все меньше накала в отношениях, все больше дистанция, все выше «сопротивление цепи». Это чтобы искрило меньше, если неполадки в схеме.
Но это, видимо, не искреннее. Потому как чувствую, что я к дружеским отношениям и сейчас не меньше готов, чем в двадцать лет; полноценный «стенд-бай». Но присматриваюсь уже внимательнее. И все равно проколы.
Сел я как-то раз, думая про все это, и неожиданно пришел к интересному выводу. Перебирая в уме всех своих друзей и знакомых, кого же ты думаешь, я выделил как образцовый пример позитивного дружеского импульса? Ха! Собственную сестрицу! Как понял это, сам удивился, а потом уже понятно стало. Ириса ведь всю молодость такую дружескую энергию расточала на всех во все стороны, что народ тянулся к ней отовсюду; она просто светила вокруг, по-видимому, не ожидая ничего в ответ (может, в этом и весь секрет?).
Она и меня, малолетка, терпела в своей студенческой компании все по той же щедрости души. А для меня это тогда ой как важно было: все мои юношеские стандарты по ее сотоварищам закладывались, а среди сотоварищей тех, прямо скажем, очень нерядовые люди соседствовали… Непонятно даже, как им это удавалось, обычно столь яркие персоналии с трудом друг друга переносят. А около нее уживались как-то.
Потому что она — светлая натура; плюс — исключительный дар дружбы; плюс — смелость. И в общении с людьми, и просто по жизни.
Одни ее бесконечные походы чего стоят (а в них ведь люди бы-ы-ыстро проверяются). Или как она в пятнадцать лет гоняла по Волге на реданном скутере, который Папан
