Знак Огня - Артём Сергеев

— Да, — перебила меня баба Маша, — богатая, даже слишком, поменьше бы их, этих событий, но ты прав, времени мало, так что слушай: Сварожичи — это такие люди, что уже и не люди, потому что горит в их душе огонь священный, неугасимый. И, чем дальше они идут по этому пути, чем больше с этим огнём сродняются, тем… А вот и не знаю, что дальше с вами бывает. Опасно, потому что, Данечка, в ваши дела свой нос-то то совать!

— А этот, из НКВД? — припомнил я, — он что? Он там как оказался?

— Вот! — наставительно подняла палец баба Маша, — молодец, запомнил! А оказался он там потому, что всех вас спервоначалу тянет справедливость вершить всюду, куда только дотянетесь, железной рукой, без разбора и жалости! Потому что — что?

— Что? — поддержал её я, как в школе на уроке получилось, ей-богу.

— Потому что огонь — он очищает! — ещё выше подняла палец баба Маша. — И нет с вами никакого сладу, и нет на вас никакой управы! Потому что огонь — сильнее всего! На любую хитрость — огонь! На любую подлость — огонь, да посильнее! На всё огнём отвечаете, и как с вами быть?

— Хорошо, — кивнул я, — а Алина — она кто? И зачем она со мной так? И ещё — а домовые бывают?

— Алинка, — захихикала баба Маша, — так ведьма она! И лет ей, вот как ты думаешь, сколько?

— Двадцать семь, — похолодел я, — так в паспорте написано.

— А сто двадцать семь не хочешь? — перестала хихикать баба Маша и с жалостью посмотрела на меня, — но, может, и поболее, не скажу точно, не знаю просто. И подруги у неё все такие же, да их тут целый ковен! Целое кубло! И чувствуют себя они тут очень вольготно, разжирели, это я в переносном смысле, обнаглели донельзя, последний стыд же потеряли, и прежде всего потому, что тот, кто их гонять должен, вместо этого сидит у одной из них под каблуком и слюни пускает! Или по ночам в окошечко пялится, всё ждёт свою ненаглядную, а ну как она, с чужих чресел соскочив, вдруг пораньше домой заявится, вся такая усталая? Это ж надо будет ей тут же чайку спроворить, спинку размять, выслушать да утешить, а то и по мордасам безропотно выхватить, ведь нужно же ей куда-то своё раздражение скидывать?

— М-да, — я опустил голову, и краска стыда залила мои щёки, и глухо заворочалась в душе лютая злоба, да чему-то обрадовалась там, внутри, эта хвостатая морда.

— Ты уж прости меня, Данечка, — тихонько тронула меня за плечо баба Маша, — дуру грешную! Не со зла я, точнее, со зла, но не на тебя, а на неё! На них на всех!

— Да какая ж вы… — я поискал слова, но не нашёл, — тем более старая! У вас и речь не та, и остальное всё. Чувствуется, как говорится, порода! Пшепрашем пани!

— Ладно, — махнула рукой баба Маша на эту мою попытку в польский, — скажешь тоже, пани, это ж когда было-то. Но бежать тебе надо, Даня, бежать и прятаться, на половину года самое малое, а то и поболее, в место глухое, чтобы там, в спокойствии, себя осознать, силу свою принять, но тут уж, ты прости меня, я тебе не помощница! И не потому, что не хочу, а ведь возьмут же меня за задницу, завтра же возьмут, боюсь, не устою я! Поймут они, сразу же поймут, что знаю я, где ты, тут нам с тобой и конец. А так — говорила с ним, да, но где он сейчас — знать не знаю и знать не хочу и вообще — вы меня в свои дела не впутывайте, я простая травница, знахарка!

— Вот как? — и я покосился на бабу Машу, приняв ее слова к сердцу, — прямо конец? Это я им вот так нужен?

— Конечно, — кивнула она, — нужен. Они ведь из тебя и силы, и жилы, и кровь — всё тянут, и молодеют от этого, и жизни набираются, а под конец, когда ты надорвался бы — съели бы тебя, вот и весь сказ! На шабаше схарчили бы за милую душу!

Я в ответ лишь только ошалело посмотрел на неё, мол, вот прямо-таки и съели, но баба Маша уверенно кивнула, мол, не сомневайся, Даня, съели бы и косточек не оставили.

— Ты вот что, — вдруг, на что-то решившись, сказала мне она, — ты, если выживешь, если получится у тебя хоть что-то, ты мне весточку подай, ладно? Можно почтой, а можно и с человеком, только капни ты туда, Даня, ровно семь капель крови своих, и скажи еще, что делаешь это по доброй воле своей, обязательно скажи, а я тебя по ним и найду!

— Хорошо, — кивнул я и тут же похолодел, — а Алина? У неё ведь тоже такая бумажка есть! Да и не у неё одной!

— Не боись! — хихикнула баба Маша, — это им сейчас боком выйдет, сейчас мы им подсуропим, устроим фейерверк! Праздничный! Этому-то я тебя сейчас быстро научу!

— Хорошо, — повторил я и улыбнулся, до того этот её смех был заразительным, — а дальше-то что? Как мне быть, чего искать? Что делать вообще?

— Во-первых, — сразу же перешла на деловитый тон успокоившаяся баба Маша, — чего делать — придумывай сам. А вот как делать — это уже будет во-вторых, ты, главное, слушай и мотай на ус, а я тебе сейчас всё обскажу. Ты, Даня, вот что, ты уже не человек, ты уже один из наших, потому веди себя соответственно, слабины не давай, не давай ни в коем случае! Это люди с каждым поколением, с каждым столетием лучше становятся, понимаешь, это люди к добру тянутся, к свету, а вот те, что по древним заветам живут, те нет, те только силу понимают и к силе стремятся! Я вот тут