Знак Огня - Артём Сергеев

— Это такой здоровый кот у тебя? — Федька даже запрыгал на месте от восторга, — дикий, наверное? Или камышовый? А то, может, лесной или манул? Это ж ни у кого такого нет! У Тимофеича только, он на курильском боб-тейле катается, и наши все ему завидуют! А он ездит себе этак не спеша, хозяйским взглядом всё осматривает, очень солидно получается!

— Типа того, — кивнул я, — лесной, да. Как придёт — ты к нему не лезь, понял? Очень уж он здоровый и очень уж своевольный.

— Так кастрировать надо! — и Федька взмахнул кулачком, — многим котам, хозяин, это только на пользу! Они тогда сразу дома сидеть начинают, толстеть и мурлыкать, уют создавать! Для уюта, хозяин, такой кот самое оно!

— Ты только при нём такое не ляпни, — я даже поперхнулся, против воли представив себе процесс, — он у меня волшебный, слова понимает. Плохо, но понимает.

— Да ладно! — восхитился Федька, — волшебный! Ну, теперь заживём! А я его гладить буду! И молочко наливать!

— Заживём, да, — согласился я. — Ещё что? Пожелания, говорю, рекомендации, если есть, вываливай всё, не стесняйся.

— Посуды нет, — вздохнул Федька, — запасов нет. Ничего нет. В магазин надо. А деньги-то у тебя есть ли?

— Деньги есть, — заверил я его, — а в магазин да, надо. Прямо сейчас, наверное, и пойду. А то, смешно сказать, но подштанников ведь даже сменных нет, всё покупать нужно, всё абсолютно.

— Тогда, — затараторил Федька, — кружки, чай пить! Чайник, чай заваривать! Прямо в стакане только кофе можно! Ложки, тарелки! Кастрюлю, нет, две, нет, три! Разные, да с крышками! И сковороды две, большую и маленькую! И сотейник, и сахарницу! И стол, и стулья! И…

— Стоп, — прервал его я, — хорошо бы, но не получится. Этак ведь придётся туда на машине ехать, а у меня всего две руки. Так что пойду и куплю на что глаз упадёт, необходимое самое, раза два схожу сегодня, наверное, а там посмотрим. Тебе лично чего-нибудь надо?

И удивлённый Федька сначала отрицательно помотал головой, но потом, вспомнив что-то и решившись, выпалил:

— Сахарницу надо! Большую такую! Красивую! Она одна там такая! Я видел! Для уюта! Купи, хозяин!

— Сахарницу? — удивился я, — ну, ладно. А почему именно её? И подожди тараторить, вот я сейчас одеваться пойду, ты давай следом, по пути расскажешь.

— Сахарница! — подтвердил Федька, увязавшись за мной, — Уют же! Меня, когда дом опустел, магазинные пустили к себе пожить, под крылечком-то! А ночью в гости я к ним ходил, помогал по возможности! А они мне всё хозяйство своё показывали да хвастались! И она там стояла на полке, как белый лебедь на пруду посреди мелочи водоплавающей! Пластмассовая, большая, яркая! А самое главное — душа у неё есть, добрая да хорошая! Вся остальная утварь мёртвая да бездушная, она одна не такая! Но никто её не берёт и от того тоскует она! Купи, хозяин, купи мне её — а я в ней жить буду!

— Чего? — даже поперхнулся я, — жить? Тебе места, что ли, мало?

— Жить! — подтвердил Федька, — ты не понимаешь! Поставишь её в место тихое да укромное, только сахар в неё не сыпь и в руки брать никому не позволяй, не показывай даже, и мы с ней вместе по дому будем уют распространять! А ежели уехать куда надо будет, то возьми её с собой, и я в ней буду, не хочу я больше пустодомкой оставаться, не хочу, чтобы меня бросали! Ведь с тобой, хозяин, если только сумею я, если хватит у меня усердия, ведь я могу, когда-нибудь, не сейчас, могу дядькой стать, как Никанор! Если позволишь!

— Да ты у нас карьерист, оказывается, — улыбнулся я предельно серьёзному Федьке и щёлкнул его по носу, — ну да ладно, если тебе больше ничего не нужно, то куплю.

— Подождёт остальное-то! — уверил меня Федька, — остального-то там, в лавке-то, навалом! А она одна! Поспеши, хозяин! А то ведь все домовые на неё облизываются, сахарницы свои даже бьют, да хорошие! Чтобы, значит, им её купили на замену! Но не получается, у Тимофеича даже не получается! Не любят люди пластмассовое-то! Не зрят в корень!

— Хорошо, — успокоил его я, — запомнил. Сахарница пластмассовая, самая большая, для Федьки, одна штука. И я пойду, а ты всё-таки за Никанором посматривай, ладно? Бежать надумает — не лезь, ну его к чёрту, понял?

— Понял! — кивнул обрадованный домовой, — ну его, дурака, если счастья своего не понимает! Только ты вернись уж быстрее, хозяин, да с сахарницей! Уведут же, как есть уведут!

И я пошёл, провожаемый взволнованным донельзя взглядом Федьки, что тут же залез на крышу, на конёк самый, и принялся оттуда сверлить мне глазами спину, никто и никогда так меня ещё не ждал, а потому я прибавил ходу, чем чёрт не шутит, вдруг уведут перед самым носом, что тогда? Вроде мелочь, но разочаровывать домового и смотреть ему потом в печальные, всё понимающие собачьи глаза не хотелось бы.

Да и так километра два идти придётся, если не два с половиной, да не по самой лучшей дороге, и убивать час времени только на сходить туда-сюда не было особого желания, у меня же дел невпроворот.

И я припустил быстрым шагом, делая приветливое лицо всем встречным-поперечным, и вот уже в скором времени оказался на площади у конечной остановки автобуса.

Народу тут, несмотря на уже обеденное время, было навалом. Торговали всем подряд с железных торговых рядов, и крутились там люди, но я туда не пошёл, а направился я в самый здоровый магазинчик с гордой вывеской «Суперминимаркет», справа и слева к которому прилепились магазины поменьше, они уже вообще больше на раскормленные ларьки смахивали.

А ещё почему я именно туда направился — так ведь настоящее крылечко, под которым Федька, наверное, и жил, было именно там.

Внутри тоже, что хорошо, народу хватало, и были там отделы, и торговали там всяким разным, но я пошёл сразу в посудохозяйственный, но лучше бы не ходил, потому что там, у прилавка,