Uncharted: Четвёртый лабиринт - Кристофер Голден

Хенриксен пожал плечами.

— Кто-то на этом всё равно наживётся. И я предпочёл бы, чтобы это был я.

Джада отступила от него на шаг.

— Вот что хотел остановить мой отец, — прошептала она, глядя на него.

— Не сомневаюсь, — согласился Хенриксен. — Но я не какой-нибудь злодей из «бондианы», Джада. Я не собираюсь захватывать мир. Я всего лишь бизнесмен.

— Вы хоть представляете, для чего это можно использовать? — потребовала от него ответа Джада. — Подумайте о применении в шпионаже. Накачивать мировых лидеров, чтобы контролировать их решения. И это не говоря уже о военном применении. Вы же знаете, что на солдатах будут ставить эксперименты. А как насчёт диктатур, которым нужны более податливые граждане?

— Как я уже сказал, — ответил Хенриксен, — кто-нибудь это всё равно сделает.

— Если только мы не уничтожим белую чемерицу, — ухмыльнулась Джада. — Сожжём её всю!

Хенриксен сжал кулаки.

— Боюсь, я не могу этого позволить.

— Эй! — крикнул Дрейк, опуская руку на пистолет на поясе. — Давайте-ка все выдохнем, ладно? — Он посветил фонарём на Джаду и увидел, как эмоции исказили её черты. — Хенриксен, может, и не мировой завоеватель, но прямо сейчас мы понятия не имеем, что на уме у Оливии.

— О, не сомневайтесь, — встрял Хенриксен. — Если тот, кого она наймёт для научной работы, сможет синтезировать эти химикаты, нет ничего, чего бы Оливия хотела больше, чем превратить президентов и деспотов в своих марионеток.

Дрейк переводил взгляд с одного на другого.

— Наши цели не изменились. Я здесь из-за Салли.

— А я здесь из-за своего отца, — поправила его Джада. — Я люблю дядю Вика, но я здесь, чтобы помешать Хенриксену — или моей мачехе — получить то, что они хотят!

— Да погодите вы! — рявкнул Дрейк. — Не надо устраивать эту битву прямо сейчас. У нас есть два выбора, у всех троих. Мы идём вперёд или возвращаемся. Если Салли и правда ещё жив, я не уйду отсюда без него, и, полагаю, вам обоим нужно знать, что находится в сердце этого места, так?

— Я не вернусь обратно, — сказала Джада.

Глаза Хенриксена пылали его собственным намерением.

— Тогда пошли! — решил Дрейк. — Будем разбираться с проблемами по одной.

Они потеряли время на откровения и споры, и когда они возобновили своё исследование Диюя, Дрейк постоянно ощущал след тьмы, оставленной позади. Каждая тень и трещина дышала угрозой, потому что они понятия не имели, сколько людей в капюшонах могло остаться в живых, но чем дольше они шли, не подвергаясь нападению, тем больше его главной заботой становились Оливия и выжившие наёмники. Похоже, после гибели Перкинса Массарский взял на себя командование. Он казался нормальным парнем для того, кто использовал свою военную подготовку, чтобы стать наёмным солдатом, а может, и наёмным убийцей, если цена подходящая. Но Дрейк чувствовал, что пива вместе они в ближайшее время пить точно не будут.

Они двигались быстро, делая меньше неверных поворотов, теперь уже наполовину полагаясь на инстинкт. Джада полностью игнорировала Хенриксена, словно его и не было, и Дрейка это вполне устраивало. Если они не разговаривали, это означало, что ему не придётся беспокоиться о том, чтобы разнимать драку. Необходимость пройти ещё через три пыточные камеры — их было в избытке в запутанных недрах лабиринта — лишь ещё больше отбивала охоту к праздным разговорам. Никто, кроме Дрейка, не был настроен болтать, но даже он через некоторое время перестал пытаться заполнить тишину.

Когда они обнаружили жилые помещения Хранителей Сокрытого Слова, то выхватили пистолеты и больше их не убирали. Но среди каменных залов, застроенных деревянными каркасными стенами и помостами, а также одеялами и самодельными кроватями разных эпох, они не встретили никакого сопротивления. Дрейк попытался сосчитать комнаты и кровати, но решил, что чем быстрее они покинут это место, тем лучше.

— Нейт, ты слышишь? — внезапно прошептала Джада; её дыхание было тихим и ровным, но взгляд испуганно забегал по сторонам.

Дрейк кивнул. Они слышали звук бегущей воды, но не из труб. Он пошёл вперёд, освещая путь фонарём, и в задней части этого лабиринта комнат, составлявшего жилые помещения, он обнаружил маленькую дверь, ведущую в естественную расщелину. Запах ударил ему в нос ещё до того, как он вошёл, и Дрейк понял, что нашёл то, что служило им туалетом. В двадцати футах внизу узкая река прорезала скалу, несясь по подземному руслу, по которому она, должно быть, текла веками, а то и тысячелетиями.

— Какая гадость! — брезгливо фыркнула Джада.

— Но необходимость, — заметил Хенриксен. — Где-то у них должна быть кухня. Они, должно быть, тайно охотятся и собирают зелень. Они даже могут ходить в город, чтобы найти…

— Нас не волнует их культура, — вставил Дрейк, сурово на него посмотрев.

Хенриксен кивнул. Как бы ему ни было интересно, он понимал, что они пришли сюда не за этим. Это было не антропологическое исследование.

Дрейк петлял обратно между комнатами, пригибаясь в дверных проёмах, пока не вывел их назад, в туннель, от которого они отклонились, чтобы исследовать жилые помещения. Река заставила его задуматься, не было ли когда-то воды и на дне того ущелья, через которое они прыгнули. У него было чувство, что они почти достигли почти цели, поэтому он удивился, когда хитросплетения лабиринта начали уводить их вверх.

Неожиданный звук начался с глухого рёва.

— Что это? — прошептал Дрейк.

Они вернулись из тупикового поворота, а затем двинулись по зигзагообразному туннелю, который начинался как естественная пещера, но был сглажен и расширен человеческими усилиями. Звук ненадолго утих, но затем снова начал нарастать, становясь всё громче, пока шипящий рёв не заполнил весь туннель вокруг них.

Когда луч фонаря Дрейка выхватил из темноты блеск влаги на стене коридора впереди, он понял, что именно они нашли.

Пещера была длиннее и шире любой из тех, что встречались им до сих пор. Справа в неё врывалась река и срывалась с уступа, образуя сорокафутовую стену грохочущей воды, наполнявшую огромную пещеру сырым холодом и оглушительным белым шумом. Их туннель заканчивался на плато на вершине водопада.

— Красиво, — с удивлением пробормотала Джада, повысив голос, чтобы её было слышно.

Лучи их фонарей заметались по стенам, выхватывая