Тигр снегов. Неприкосновенная Канченджанга - Норгей Тенцинг

Спустя день или два мы шли с ним по Човраста, и тут я сам был поражен. Мы говорили о чем-то, не помню о чем, как вдруг Смит обращается ко мне совершенно изменившимся голосом:

— Тенцинг, дай мне мой ледоруб.

Я, конечно, решил, что он шутит, и ответил сам шуткой. Но Смит продолжал совершенно серьезно просить у меня ледоруб. Он думал, что находится где-то в горах. Тогда я понял, что его дела плохи. Вскоре после этого его взяли в больницу, а когда я пришел навестить его, он не узнал меня. Лежа в постели с широко раскрытыми глазами, он говорил о восхождениях на большие вершины. Врачи нашли у Смита редкую болезнь, поразившую головной и спинной мозг, и его срочно направили самолетом в Англию. Но и там ему явно ничем не смогли помочь, потому что вскоре он умер. Так печально и безвременно кончилась жизнь выдающегося альпиниста.

Мало-помалу последствия войны и политической ломки в Индии начали сглаживаться; пришло время, когда экспедиций стало больше, чем когда-либо. Вскоре после отъезда Смита в Дарджилинг прибыла швейцарская экспедиция. Возглавлял ее другой мой старый друг, Рене Диттерт; он собирался исследовать подходы к Канченджанге со стороны Непала. Он приглашал меня, и я охотно согласился бы, однако успел уже к тому времени договориться с Тильманом; единственное, что я мог сделать для швейцарцев, — набрать для них других шерпов и пожелать успеха.

Тильмана мы, шерпы, разумеется, тоже причисляли к нашим старым друзьям. Я по-настоящему восхищался им на Эвересте в 1938 году и был рад встретиться с ним снова, хотя мы оба находились под впечатлением несчастья со Смитом. Вместе с другими четырьмя шерпами я проехал из Дарджилинга в Калькутту. Здесь мы встретили Тильмана и двоих его английских товарищей, после чего направились на северо-запад, к южной границе Непала. С каждым этапом мы передвигались все более примитивным способом. По Индии мы ехали поездом до пограничного городка Раксаул. Затем пересекли на автобусе покрытые джунглями отроги — тераи, закончив этот отрезок пути в непальском городе Бимпеди. Дальше не было ни железной, ни автомобильной дороги, и мы двинулись пешком через невысокие хребты в Непальскую долину; багаж полз потихоньку над нашими головами по канатной дороге. Я предвкушал много интересного; как ни странным это покажется, особенно если учесть близость Дарджилинга к непальской границе, я не был в Непале с тех самых пор, как удрал во второй раз из Соло Кхумбу в 1934 году. Думаю, что нашим начальникам тоже было интересно — им предстояло увидеть страну, почти совершенно неизвестную европейцам. На протяжении всей истории Непал был закрыт для них даже еще прочнее, чем Тибет, куда хоть попадали отдельные лица и экспедиции. Теперь же Непал слегка приоткрыл ворота, и Тильман с его друзьями оказался в числе первых, кто проник в эту щелочку.

Странно бывает иногда с национальностями. Хоть я индийский гражданин, но по рождению непалец и Непал тоже считает меня своим подданным. Между тем мало кому пришло бы в голову назвать меня непальцем или даже индийцем, потому что я принадлежу к другому народу и исповедую другую религию. Живя в Соло Кхумбу, мы были почти изолированы от остальной части страны. Все происходившее там мало касалось нас; у нас были свои обычаи, свой образ жизни, мы почти ничего не знали о стране, к которой принадлежали в политическом отношении.

Позднее я, конечно, многое узнал, и мне понятны теперь причины вещей, которые я раньше принимал как нечто само собой разумеющееся. Так, главной причиной долгой изоляции Непала было то, что свыше ста лет у власти стояла группа сплотившихся вместе семей Рана. Им принадлежало почти все в стране, они переняли власть королей и боялись утратить ее в случае допуска иностранцев или иностранного влияния. Но в двадцатом веке так, конечно, не могло продолжаться. Тысячи гуркхов, знаменитых непальских воинов, участвовали в обеих мировых войнах и приносили домой новые идеи и обычаи. На господствующие круги оказывалось давление как внутри страны, так и со стороны индийского правительства. В конце концов после Второй мировой войны произошел переворот. Группу Рана лишили власти, был восстановлен в своих правах либерально настроенный, мыслящий более современно король. В результате демократизации правительства страна вступила на путь нового развития и стала открываться для внешнего мира.

Итак, мы поднялись в горы по крутой тропе из Вимпели; перед нами раскинулась широкая зеленая Непальская долина с городом Катманду в центре. Много нового появилось в столице: большие здания, электричество, телефон и даже несколько автомашин (их перенесли через перевалы из Индии). Но в основном все оставалось по-старому. Старые кривые улочки, кишащие народом базары, индуистские и буддийские храмы, изумительные барельефы и статуи, а за городом — ярко-зеленые рисовые поля на фоне далеких снежных вершин Гималаев.

Прошел всего год, как я побывал в Лхасе, и мне было интересно сравнить два города. Я подумал, что в известном смысле они похожи между собою: вряд ли найдутся в мире столицы, менее затронутые западной цивилизацией. Но есть и большие различия. Ведь в Лхасе, лежащей в уединении в горах, население однородное — одни тибетцы, буддисты; а население Катманду исстари представляет собой смесь всего, что только есть на Востоке.

Как и моя прошлогодняя экспедиция, экспедиция Тильмана не собиралась штурмовать вершины. Правда, Тильман, в отличие от профессора Туччи, не интересовался рукописями или произведениями искусства: он занимался исследованием природы Непала, и двое сопровождавших его товарищей были ученые. Я гадал, не пойдем ли мы из Катманду в сторону Соло Кхумбу и Эвереста, однако такой поход не состоялся. Вместо этого мы пошли в прямо противоположном направлении, на запад, в область страны, которая называется Ланг Данг Гималаи и в которой мне еще не приходилось бывать. Несколько дней мы двигались по сельскохозяйственным районам с обширными рисовыми полями и террасным земледелием на склонах холмов. Мы шли мимо деревень, старинных укреплений и пагод, которые, по словам непальцев, первоначально появились здесь, а не в Китае, как то думают многие. Потом потянулись более пустынные места, и, хотя мы прибыли не для восхождений, нам пришлось немало полазать по скалам. На севере высились большие вершины Западно-Центрального Непала: Аннапурна, Дхаулагири, Манаслу и сотни других.