Преклони предо мною колена - Богумил Ржига
Однажды под вечер пани пожелали, чтобы Марек почитал им книгу Марко Поло «Миллион». Марек читает приглушенным голосом несколько абзацев из китайских приключений. Но сумерки сгущаются, буквы расплываются перед глазами. Марек перестает читать и поднимает голову. Тишина. Слушательницы мысленно еще обращены к прочитанной истории.
— Его звали так же, как тебя, — говорит пани Кунгута.
— Да, — кивает Марек.
— Он был сыном купца. Я слышала, что твой отец тоже купец.
— Да.
— Он и вправду так богат, как говорят?
— Я знаю не обо всем, что у него есть, — колеблется Марек. — Серебра у него достаточно. Он мог бы основать собственный монетный двор.
— Ты не захотел быть купцом?
— Я пробовал, но у меня ничего не получилось.
— А почему? — не понимает Бланка.
— Я не умею действовать наперекор своим чувствам, — отвечает Марек и смотрит на пани Алену Вахову, потому что воспользовался словами ее мужа.
— Торговля — это суровое занятие, — подтверждает пани Алена.
— А чего ты ждешь от жизни при нашем дворе? — спрашивает пани Кунгута.
— Я хочу жить честно, — отвечает Марек.
— Тоже напишешь «Миллион»? — вдруг произносит Андела.
— Я уже начинаю его переживать, — улыбается Марек и в эту минуту осознает, как тяжело держать на коленях огромную, переплетенную кожей книгу. Он поднимает ее и кладет на кованый сундук под окном. Пани Кунгута встает и жестом дает понять, что вечерняя беседа окончена.
Они отчалили рано утром. На траву, покрывавшую берег, пала обильная роса, утренние тени ясные, в кронах деревьев начинается зеленая музыка, птицы уже поют, хотя перья их еще нахохлены после ночи. День будет погожим. На небе показалось солнце.
Они плывут в замок Мыдловар. Почему это произошло? Сначала пан Иржи решил поехать туда один. Хотел посмотреть собственными глазами, как хозяйничает в его замке Ярослав из Мечкова. Каждый наместник должен время от времени чувствовать руку господина, чтобы не поддаться искушению возомнить себя хозяином замка. Но пана Иржи вызвали в Млады Болеслав, чтобы он рассудил важный спор. Что делать? Разговоры были полны радостных намерений. Почему бы не поехать в Мыдловар пани Кунгуте со своим двором? Можно взять удобный парусник, а вооруженная охрана будет сопровождать корабль, следуя за ним по берегу Лабы.
Небольшой парусник пригоден для плаванья по Лабе. Плоская палуба с шатром из провощенного полотна, мачта с парусом, кормило, свернутый канат и два босых матроса, а под шатром низкий стол с лавочками. Спокойные воды реки приняли парусник в свои влажные объятия и тихо качают его невидимым течением.
Все сразу почувствовали себя на корабле как дома. Пани Кунгута даже изменила своей молчаливой сдержанности. Она пререкается с детьми — кто где должен сидеть. Пани Кунгута взяла с собой двух маленьких сыновей: пятилетнего Бочека и четырехлетнего Викториана. Она их любит, хотя больше всех, наверное, будет любить ребенка, который скоро должен появиться на свет. Пани Кунгута трудно переносит свою беременность и поэтому воспринимает путешествие в Мыдловар как отдых, как непривычное развлечение, как милость своего ангела-хранителя. Она даже рада, что пани Алена Вахова остается дома — ей на воде становится плохо.
Именно пани Алена с самого начала внушала молодой подебрадской пани чувство сдержанности и стыдливости, наставляла ее на богоугодные поступки, которые подебрадские горожане особенно ценили: учреждение фонда для содержания школы, больницы, судейского посыльного. Только пани Кунгута еще молода и, что там ни говори, не может забыть об этом. На корабле она свободно смеется, сбрасывает покрывало с волос, шлепает Викториана, которому вдруг захотелось пройтись по гладкой поверхности реки, шутит с обеими девушками, широкие зеленые юбки которых с тугими каркасами никак не могут поместиться на корабельной скамейке. Бланка то тиха, то чрезмерно оживлена, словно хочет быть так же свободна, как и окружающая природа. А может быть, она решила показать все стороны своего характера Дивишу, чтобы этот пылкий юноша не думал, что она мягка как воск и холодна как рыба.
Но Дивиш об этом вовсе не думает, он сыплет экспромтами, которые так веселят всех в это радостное утро. К тому же следует оценить их скрытый смысл: особое расположение к русоволосой Бланке — так увидевший паву павлин распускает свой хвост.
Марек говорит мало. Невысказанные слова сдавливают ему горло. Он видит волнение Анделы. Он нисколько не удивляется, когда она говорит ему, что ей были бы приятней сильный ветер и небольшой дождь. Мареку не помешал бы даже ураган, лишь бы он мог принять Анделу в объятия и надежно ее защитить. Ей пришлось бы отказаться от тихой сдержанности, которая всегда была ей свойственна, в присутствии Марека. Хватило бы ей урагана? Или должно было произойти еще нечто более страшное? Сильное? Они уже удалились от города и плывут куда-то, где бьется сердце земли. Течение медленное, берега близко, леса чередуются с лугами, где отцветают последние цветы. Слышны все запахи земли, ведь осень расточительна. Она раздает ароматы до тех пор, пока у нее ничего не останется.
Подплывают к деревне. Она кажется более реальной, чем все деревни, которые они когда-либо видели. Здесь родятся простые сердца, обычаи, незыблемые как скалы, слова, не расходящиеся с делом. Какая-то женщина в домотканой юбке доит козу, дети собирают хворост, но, увидев парусник, застывают с разинутыми ртами, выпятив животы. Бочек кричит им, но дети не отвечают. Может быть, они немые?
Нимбурк проплывают, отвернувшись от берега, с подчеркнутым равнодушием на лицах. Подебрадские паны и нимбуркские горожане не любят друг друга. Сейчас время, когда мечи спрятаны в ножны, но все ли счеты сведены? Куда там! Марек окликнул бородача, который купал коня.
— Эгей! Ты кто?
— Никто, — дерзко ответил бородач, и группка подростков на берегу засмеялась.
Они снова плывут мимо высокого сырого бора, поросшего густой травой. Может быть, там трясина? Кто знает! Природа в этих краях кажется такой могучей. Она скорее красива, чем сурова. Во всяком случае, для людей, плывущих на корабле, для птиц в воздухе, для листьев на деревьях, для солнца на небе.
Марек уже не смотрит на непривычное небо и неизвестные ему деревья, не следит за птицами в полете и плавающими рыбами. Он смотрит на Анделу. И
