Расколотая корона - Виктория Холт

Теперь, когда мысли об Алисе постоянно были у него в голове, он не любил его еще больше, как и любого, кого он так глубоко обидел, ибо, если быть до конца честным, он не мог избавиться от мысли, что Алисе, возможно, все же придется стать невестой Ричарда. Он будет откладывать это как можно дольше. В любом случае, это был вопрос, о котором он не хотел думать.

В Пуатье состоялась пышная церемония, на которой этот пятнадцатилетний златовласый юноша занял место аббата в аббатстве Сен-Илер, где он принял копье и знамя герцогов Аквитанских — регалии своего нового сана.

Как ликовал народ! А Алиенора смотрела, смягчившись на время от любви и гордости за этого любимца всех ее сыновей.

— Народ его любит, — торжествующе сказала она Генриху и лукаво добавила: — Он для них не чужак. Он принадлежит Аквитании.

Это было напоминанием о том, что они так и не приняли Генриха Плантагенета как своего герцога, а лишь терпели его, потому что он был мужем их герцогини.

Неважно. Пусть злорадствует. Со временем она узнает, кто здесь хозяин. «Вот разведусь с ней… Возможно ли это?» Он уже мысленно готовил извинения для Розамунды. «Я должен жениться на Алисе, Алиса королевской крови. Политически мне необходимо жениться на дочери короля Франции».

Но сначала он должен был избавиться от Алиеноры. Интересно, как она отреагирует на такое предложение.

Тем временем предстояло отпраздновать вступление Ричарда в сан герцога. Затем в Лиможе должна была состояться церемония, на которой он получит кольцо Святой Валерии, считавшееся священным, ибо, по преданию, оно принадлежало святой покровительнице города.

Там, с кольцом на пальце, красивый златовласый юноша получил у алтаря собора меч и шпоры согласно древним рыцарским обычаям.

Видя его, стоящего в шелковой тунике, с золотой короной на голове и знаменем Аквитании в руках, Алиенора была растрогана так глубоко, как не была уже много лет; и в этом юноше она видела величайшие надежды на его и свое будущее.

А рядом с ней стоял ее муж — грубый, уродливый по сравнению со своим красивым сыном. И она упивалась ненавистью, которую питала к этому человеку, которого когда-то любила и который осмелился в первые годы их брака, когда она готова была отдать ему всю свою любовь без остатка, изменять ей с любой легкомысленной женщиной, попадавшейся на его пути.

«Моя гордость и твоя похоть разрушили этот брак, — думала она. — Они сделали нас врагами, и, клянусь Богом и всеми святыми, Генрих Плантагенет, я не успокоюсь, пока не уничтожу тебя и не посажу на твое место моих сыновей».

***

После коронации Ричарда как герцога Аквитанского Генрих отправился обратно в Нормандию и по пути заехал к королю Франции.

Людовик был лет на четырнадцать старше Генриха и выглядел на свой возраст, однако с годами к нему пришло определенное достоинство. Он привык носить корону Франции, которую в юности принял с такой неохотой. Он был отцом нескольких детей: Марии и Алисы от первой жены Алиеноры, пока они еще не развелись; от второй жены Констанции — дочери Маргариты, которая была замужем за Генрихом Молодым, и еще одной девочки, умершей в юности; от третьей жены Адели у него был единственный сын, Филипп, и две дочери - восхитительная Алиса, которая теперь была любовницей Генриха, и Агнесса.

«Всего один сын и столько дочерей, — подумал Генрих, — но дочери — хороший товар для торга. Людовик должен быть доволен, ведь его дочь Маргарита — будущая королева Англии, и ничто не порадует короля больше, чем если ею станет и его дочь Алиса».

Пропасть между Людовиком и Генрихом, углубившаяся из-за ссоры с Томасом Бекетом, благодаря показному покаянию Генриха была отчасти сглажена. Людовик принял короля с почестями.

Они не упоминали архиепископа, но Генрих знал, что чувствовал Людовик по этому поводу. Разве не он приютил Томаса в своем королевстве и делал все, чтобы досадить королю Англии, выказывая внимание его мятежному священнику?

Людовик поступил так не из злобы к Генриху. Он просто питал природное снисхождение ко всем, кто связан с Церковью, и по этой причине поддержал Томаса в его борьбе с королем. Людовик хотел стать монахом, и, клянусь очами Божьими, подумал Генрих, было бы неплохо, если бы так и случилось, если бы, конечно, не одно обстоятельство: стань он монахом, он никогда бы не произвел на свет очаровательную Алису. Нет, нет, было лучше, что из-за смерти брата Людовик был вынужден отказаться от благочестивой жизни, которой так жаждал.

Какую вражду Людовик все еще питал к нему за то, что тот увел его жену? Без сомнения, — мрачно подумал Генрих, — он был рад от нее избавиться. Он и сам теперь был бы рад от нее избавиться. Но это случилось много лет назад, и вот они, два короля, естественные враги. Отчасти потому, что Генрих, благодаря своей женитьбе, стал владыкой большей части Франции, чем он сам, а Генрих не мог забыть, что за земли, которыми он владел во Франции, он должен приносить оммаж королю этой страны.

Нормандия, Анжу, Мэн, Аквитания, Бретань — все они были вассальными владениями короля Франции, и хотя он был их правителем (пусть и номинально правили его сыновья), он все равно должен был присягать на верность Людовику.

Они держались друг с другом настороженно и говорили о государственных делах. Но в конце концов Людовик начал жаловаться, что, хотя сын Генриха и был коронован как король Англии, дочери Людовика Маргарите, жене Генриха Молодого, этой чести так и не оказали.

— Что это значит? — спросил он. — Вы не считаете мою дочь женой Молодого Короля?

— Ничего подобного. Я всегда говорил, что она будет коронована в подходящий момент, и она будет коронована.

— Тогда почему эта коронация до сих пор не состоялась?

— Потому что момент еще не настал.

— Не вижу, почему бы ему не настать.

Генрих смотрел на Людовика — отца его милой маленькой Алисы. Что сказал бы Людовик, если бы он поведал ему, что любит его юную дочь, невесту своего сына Ричарда, что уже лишил девочку невинности и твердо намерен держать ее в любовницах и, если возможно, жениться на