За кулисами театра военных действий I - Виктор Владимирович Королев
После обеда президент предложил ей сыграть партию в гольф, заменив обычного своего партнёра доктора Грейсона. Эдит согласилась и, что интересно, легко выиграла эту партию.
На следующий день Вудро Вильсон обедал без неё и без настроения. Гольф он отменил. Было восемь часов вечера, когда президенту принесли телеграмму: лайнер «Лузитания» потоплен германской субмариной, очень много жертв.
Он ничего никому не сказал. Не взял автомобиль, отправился пешком. Закрываясь зонтом от дождя и прохожих, бродил по улицам, и никто не узнавал своего президента. Ноги сами привели его к дому, где жила вдова Эдит Галт, его «рай, приют, святилище» — как Вудро называл её в письмах. Окна её не горели, никто с той стороны не прижимался лбом к стеклу, печально глядя в ночь.
Три дня они не обедали вместе. «Нам не следует видеться особенно часто, чтобы не привлекать нежелательного внимания, — писала она. — И мне необходимо время, чтобы до конца понять собственное сердце. Неделя, месяц, может, год — я сама не знаю, сколько».
Он ответил так, словно принимал экзамен по философии у студентки: «Наше время состоит из нас. И оно нынче измеряется не неделями, месяцами или годами, а глубокими человеческими событиями…»
Президент ездил по стране, объясняя в разных штатах разным аудиториям, почему Америка до сих пор не воюет. И было это совсем не просто. Ему напоминали про доктрину Монро, обвиняли в трусости, кричали о немыслимых убытках, угрожали не голосовать больше за него.
Он пытался их успокоить:
— Мы будем держать нейтралитет. Пусть они воюют меж собой!
Весь месяц прошёл в таких суетливых и тяжёлых дебатах. Лишь в последних числах май-чародей порадовал Вудро Вильсона кратким письмом от Эдит. «О, сколько разных мыслей роилось у меня в голове за это время! — писала она. — Я была вся переполнена страхом. Ведь вы занимаете такую высокую должность, что некоторые могут подумать, будто я люблю вас лишь за это. Плюс ужасная мысль о том внимании публики, которое неизбежно последует, а также чувство, что я пока не подготовлена к ответственности, которую влечет за собою жизнь рядом с вами…»
«Сердце моё бьётся от очарования и сладости записочки, которую вы мне послали», — тут же телеграммой сообщил ей президент.
Все сразу почувствовали разницу: «Да это же просто другой президент!». Нет, он тот же самый, только у нынешнего Вильсона словно крылья выросли. Он стремительно разгонял волну. Уволил госсекретаря Уильяма Брайана, что полковник Хауз не раз советовал сделать. Написал Эдит, она тут же ответила:
— Ура! Старик Брайан ушёл!
Наверняка она имела в виду не возраст, ведь Брайан на четыре года моложе Вильсона. Скорее всего, таким эмоциональным всплеском она хотела сказать, что серьёзных претендентов «на трон» теперь не осталось (Брайан трижды безуспешно баллотировался в президенты), и можно начинать предвыборную кампанию.
Друг и советник Хауз тут же придумал главный лозунг будущей кампании: — «Он уберёг нас от войны». Об этом Вудро тоже сообщил Эдит.
Ответ его потряс:
— Я согласна стать вашей женой!
Ровно сто дней прошло с момента их знакомства. Он победил, он всем доказал: президенты Соединённых Штатов Америки просто так не сдаются!
Правда, свадьбу пришлось немного отложить. Но уже осенью было официально объявлено о предстоящем торжестве. Впрочем, церемония бракосочетания прошла скромно, были только самые близкие. Специально сделали перед Рождеством, чтобы всем сразу уйти на каникулы.
Тем же вечером пара села в личный поезд и отправилась в свадебное путешествие. Как позже признался телохранитель, утром в спальном вагоне он увидел высокую фигуру в цилиндре, фрачном пиджаке и серых пижамных брюках. Президент, забывший о присутствии охранника, радостно отплясывал джигу и напевал:
— О, красотка! Я не могу поверить! Ни одна не сравнится с тобой! Боже, что за красотка!
Такой вот вышел у Вудро Вильсона 1915-й — суетный, неожиданный, счастливый год. А весь следующий — это выборы. Плюс многомесячная бумажная война с Германией. Многие в Америке хотели бы настоящих боевых действий, но лозунг «Он уберёг нас от войны» оказался сильнее. Демократы вновь победили. Осёл — символ их партии — скалил зубы чуть ли не с каждой витрины магазина.
Победа Вильсона далась нелегко. Немало помог огромный опыт полковника Хауза. Этот «серый кардинал» был единственным, кто называл президента запросто — «босс». Он подсказал правильную тактику: не критиковать соперников, сделать акцент на достигнутых успехах. Хауз помог президенту составить конкретную программу мира, которая позже войдёт в историю как «Четырнадцать пунктов Вильсона».
В письме к полковнику Хаузу президент подчёркивал: «Войны не будет. Наша страна не намерена быть вовлеченной в эту войну. Мы единственная из всех великих белых наций, которая не воюет, и было бы преступлением против цивилизации, если бы мы в войну вступили».
Капиталу, финансирующему оппонентов-республиканцев, всё это не нравилось. Чем больше танков, пушек и самолётов, тем выгоднее капиталу. Сместить Вильсона и втянуть Соединённые Штаты в войну — вот о чём мечтали за кулисами. И если первое не удалось, то второе прекрасно получилось с помощью Великобритании.
Секретная служба, созданная ещё до войны первым лордом Адмиралтейства Уинстоном Черчиллем и разместившаяся под его патронажем в комнате номер сорок, расшифровала всю дипломатическую переписку Германии и теперь исправно читала тайные распоряжения кайзеровского правительства. Ушедший в отставку Черчилль побывал в театре военных действий, вернулся в Лондон и, ожидая назначения министром вооружения, зашёл повидаться с секретниками в их комнату № 40. Там-то всё и решилось.
В сороковой комнате заранее знали, что кайзер с 1 февраля 1917-го объявит о беспощадной подводной войне. Незадолго до этого германский министр иностранных дел Артур Циммерман отправил послу в Мексике телеграмму, в которой предлагалось заключить военный союз двух стран. Условия простые: «Вместе воевать, вместе заключать мир, щедрая финансовая поддержка, а также понимание с нашей стороны, что Мексика должна отвоевать потерянные территории в Техасе, Нью-Мексико и Аризоне, если США вступят в войну против Германии».
Получив из Лондона эту расшифрованную информацию, Вильсон пришел в ярость, но потом признал, что данный случай — недостаточное основание для войны. Тем более что и полковник Хауз, и жена советовали сначала проверить подлинность телеграммы немецкого дипломата. А 25 февраля германская субмарина потопила очередной пассажирский лайнер. Двое из погибших пассажиров были американскими гражданами, Эдит Вильсон лично знала их. Спустя пять дней Артур Циммерман публично признал в Берлине, что телеграмма подлинная.
— Каждый непредубежденный человек должен видеть здесь враждебный дух американского правительства,
