Молот шотландцев - Виктория Холт
Так что теперь она искала утешения в детях и, поскольку любила их со всей преданностью, они, следуя семейной традиции, обожали ее.
Душа ее воспарила, когда, войдя в учебную комнату, она услышала их радостные крики. Драгоценные дети! Не только потому, что их отец — король, но и потому, что они — ее внуки.
Они сидели за столом — восьмилетняя принцесса Элеонора и ее брат Генрих, который был на год младше. Вдовствующая королева не могла смотреть на них без всепоглощающего чувства — наполовину боли, наполовину радости. Она не могла забыть маленького Иоанна, который был бы старшим из троих. Для его спасения было сделано все, но святые, к которым взывали, остались жестоко глухи к королевским мольбам; лекари давали советы, но не смогли его уберечь. Не было в королевстве ни одного известного снадобья, которого бы не испробовали, но Иоанн умер. Имя это было несчастливое, поговаривали в народе. Разве можно было ждать процветания от ребенка по имени Иоанн? Все черти в аду поджидали прадеда младенца, который, по слухам, и сам был дьяволом, ненадолго вернувшимся на землю. Они не обращали внимания на эти глупости, но решили не давать другому ребенку имя, за которым тянулся такой шлейф дурной славы.
Принцесса Элеонора откинула назад свои длинные светлые волосы и подбежала к бабушке, кинувшись ей на шею.
Королева погладила девочку по волосам. Разумеется, она должна была потребовать должного почтения, но этот искренний порыв нежности был ей милее всяких холодных церемоний. И хотя на людях никто не требовал к своему сану большего уважения, чем она, в кругу семьи она была само радушие.
Она протянула руку Генриху, который подходил к ней медленнее сестры.
— Я здорова, миледи, а вот Генрих хворал, — сказала принцесса.
Королеву пронзила тревога.
— Генрих, дитя мое дорогое…
— Генрих вечно хворает, — с некоторым пренебрежением бросила принцесса Элеонора.
Мальчик умоляюще посмотрел на бабушку.
— Я не виноват, миледи. Я стараюсь не болеть.
Она подхватила его на руки и прижала к себе. Какой же он хрупкий! Так же угасал и Иоанн. Что же это за напасть, если даже у такого мужчины, как Эдуард, не рождаются здоровые сыновья? А ведь они с Генрихом произвели на свет Эдуарда — и уж более совершенного образца мужчины просто не существовало.
Она поцеловала ребенка.
— Я тебя выхожу, — пообещала она.
Он обвил ее шею руками и поцеловал в ответ.
— Тогда я буду бегать быстрее всех. Буду охотиться и брать своего сокола в лес.
— Да, любовь моя, так и будет, а когда вернется твой отец, он увидит, что ты вырос в высокого и прекрасного принца.
— Когда он вернется домой? — спросила принцесса.
— А вот это я и пришла вам сказать. Он уже в пути. Совсем скоро ваши отец и мать будут здесь.
Дети сделались очень серьезными. У них сохранились смутные воспоминания о прекрасном златовласом мужчине, самом большом человеке на свете, настоящем великане. Он был сильным, сажал их себе на плечи и носил по комнате. Генрих его немного побаивался. А еще была мать — воспоминания о тихом голосе, нежных руках. Генрих много плакал, когда она уехала.
— Когда, когда?.. — допытывалась принцесса, и Генрих, затаив дыхание, ждал ответа.
Вдовствующая королева села и усадила Генриха к себе на колени, а Элеонора примостилась на скамеечке у ног бабушки.
— А наш дедушка вернется вместе с ним? — спросил Генрих.
— Ну конечно же нет! — презрительно воскликнула принцесса. — Он ушел на Небеса, правда, миледи? Он вознесся к нашему брату Иоанну. С Небес ведь не возвращаются, миледи?
— Почему? — спросил Генрих.
— Потому что там, конечно, намного лучше, — возразила всезнающая Элеонора.
— А я думаю, дедушка вернулся бы ко мне, если бы знал, как я его прошу.
Королева почувствовала, что должна прервать их невинную болтовню, иначе не сдержит слез.
— А теперь, — сказала она, — вы должны приготовиться к возвращению короля и королевы.
Она рассказала им то, что рассказывала и прежде, — но они не уставали это слушать, — о том, как их отец отправился в Святую Землю сражаться за Господа и Крест, и как их мать поехала с ним, и как по его возвращении, поскольку их дорогой дедушка теперь на Небесах, народ хочет возложить на его голову корону.
— А ты, моя крошка, — наследник престола, так что мы должны вырастить из тебя короля.
Генрих встревожился.
— А когда я должен буду стать королем?
— Не раньше, чем станешь мужчиной, и, слава Богу, еще очень долго после этого. Но ты должен быть готов, когда придет время. Ты научишься делать все лучше, чем кто-либо другой… как твой отец. Ты научишься быть точь-в-точь как он.
Генрих все еще выглядел озадаченным, и бабушка поцеловала его в лоб.
— Не тревожься, малыш. Я буду рядом и все тебе покажу.
— И я ему покажу, — сказала принцесса, прижимаясь к бабушке.
До чего же они были прелестны! И в какой же тревоге была королева, покровительственно обнимая это слишком маленькое тельце.
— А теперь, — сказала она, — мы должны приготовиться встречать короля. Мы поедем в Дувр к его кораблю, ибо первое, что он захочет увидеть, ступив на английскую землю, — это свою семью. О, вас ждет чудесное время. Будет коронация… а вы ее еще ни разу не видели. О, я обещаю вам, жизнь станет прекрасна, когда король Эдуард вернется домой.
***
Королева Элеонора стояла рядом со своим мужем Эдуардом, пока корабль подносил их все ближе и ближе к берегу. Теперь уже виднелись белые утесы, и Эдуард был явно, до глубины души тронут этим зрелищем.
Он обнял ее и сказал:
— Скоро ты увидишь замок. Его называют ключом к Англии. И ты поймешь почему. Вот он… он грозит нашим врагам, но приветствует нас. Пора нам домой.
Она согласилась. Она всегда соглашалась с Эдуардом. Выше большинства мужчин, так что многие доходили ему лишь до плеча, с копной густых светлых волос, которые
