Чёрный викинг - Бергсвейн Биргиссон
Гейрмунд слушает рассказы и о старых богатырях из Храфнисты, о Кетиле Лососе, Гриме Мохнатые Щёки и об Одде Стреле. Старуха помнит захватывающие истории о том, как они сражались с великанами и троллями в горах на далёком Севере, там, куда следует Гейрмунд. Он не доверяет каждому её слову, она умеет присочинить, ljúgfróðir. А может, он не хочет верить её рассказам о тех краях, потому что сам направляется туда? Скальд Эрп Сутулый, к полному восторгу публики, исполняет песнь о древних временах Хальва. Эрп декламирует слова ритмично, у него получается что-то вроде викингского рэпа.
А после этого гости и хозяева, рассевшись за длинным общим столом, набрасываются на ягнёнка, целиком зажаренного на вертеле.
К Сигурду в Санднес (Алстейн)
Получив подкрепление от родичей с Ньярдэй, конунг Хьёр и его спутники двигаются дальше. Старый богатырь Сёльви Хёгнасон правит большим кораблём, для него это не первый поход в Бьярмаланд. Гейрмунд стал чувствовать себя намного увереннее после того, как его команда пополнилась новыми людьми, к тому же родичи с Ньярдэй прекрасно знакомы с северными судоходными путями.
Следующая остановка — в большой усадьбе Санднес на острове Алстейн в регионе Хельгаланд. Здесь правит богатый хёвдинг Сигурд. Его юная дочь Сигрид — самая красивая девочка из всех, что доводилось видеть Гейрмунду и Ульву, они мечтают взять её с собой в путешествие. Но Сигрид останется дома, где и встретит свою судьбу. Через несколько лет её второго мужа Торольва Квельдульвссона люди Прекрасноволосого зарубят у неё на глазах в Санднесе.
Вечером Гейрмунд замечает старуху, сидящую в углу пиршественного зала. Он подходит к ней и садится на скамейку. У неё на шее нитка из стеклянных бусин, на голове — шапка из меха ягнёнка, рукой в белой перчатке из кошачьей шкуры она держит красивую резную трость. Гейрмунд представляется, но поскольку она плохо видит, а в углу темно, она медленно проводит по его лицу кончиками пальцев, торчащих из кошачьей перчатки.
— Твоя кровь с севера, — удивлённо произносит она. — Твой народ могущественнее, чем мои видения. Грядут большие перемены, юноша, и не все из них наши предки одобрили бы.
Она говорит, что в стране растёт один воин, который обретёт такое могущество, что никто не сможет ему противостоять. Этот конунг с бычьей шеей подчинит себе всю страну от севера до юга, и пока не сделает этого, не станет стричь свои волосы. Тот же, кто не покорится ему, погибнет или сбежит из страны. Прольётся много крови. Она говорит, что Гейрмунд разделит судьбу многих уроженцев этих мест: жизнь в изгнании в чужой стране.
— В какой стране? — спрашивает Гейрмунд.
— Посреди океана лежит огромный остров, там из земли идёт дым, а у берегов резвятся красные киты. Ты обретёшь могущество в этой новой стране, но я не вижу того, кто придёт тебе на смену…
— Почему?
— Всё исчезает, всё исчезнет, — говорит она.
Гейрмунд с тяжёлым сердцем отходит от неё, но напоследок она просит его помнить старую поговорку: с такой роднёй врагов не надо, frændur eru frændum verstir.
Загадочный прибрежный народ
Поиски самоедов конунга Хьёра оказались масштабными. Сначала они привели меня на одну конференцию в Сибирь, где я выдвинул гипотезу, что предки Гейрмунда принадлежали к одному из самоедских народов. Российские коллеги полагали, что речь может идти о «европейских» самоедах, которые в древние времена пришли в бассейн Белого моря. Мои познания в этой области были довольно незначительными, но должен же существовать специалист по таким вопросам?
В один холодный и прекрасный февральский день 2012 года меня пригласили в Хельсинки, поскольку один роман, который я написал несколько лет назад, был номинирован на Литературную премию Северного Совета. Но я с гораздо большим нетерпением ждал встречи с человеком, которого так долго искал, со специалистом по культуре народов Сибири и к тому же специалистом по ненецкому языку, с ведущим мировым экспертом в этой области. С начала XX века, после научных экспедиций в Сибирь Кая Доннера, финны стали одними из лучших знатоков языков и культур той части мира. Если всё пойдёт так, как я надеюсь, я смогу преодолеть последнее препятствие на пути к завершению этой книги. Я иду по Университету Хельсинки между величественными зданиями, которые спроектировали русские архитекторы. Солнечный свет отражается от снега и оттого становится ослепительным вдвойне.
Я чертовски нервничаю.
У меня имеются мысли относительно происхождения Гейрмунда, но через несколько минут учёный может беспощадно вдребезги разбить все мои гипотезы.
Тапани Салминен преподаёт на Кафедре финно-угорских исследований и работает над ненецко-английским словарём, первым в своём роде. В дверях стоит высокий голубоглазый блондин, настоящий карел. Он тепло приветствует меня и приглашает в кабинет. Я вкратце рассказываю о проекте, посвящённом Гейрмунду Чёрная Кожа, после чего Тапани делает краткий обзор культуры ненцев, тех, кого раньше называли самоедами. Оказывается, он один из немногих, кто специализируется как на лесном ненецком, так и на тундровом. Он говорит, что тундровые ненцы раньше проживали лишь в глубине материка. Это означает, что во времена викингов они были кочевниками и охотниками на сухопутных животных, а не прибрежными жителями.
— Поэтому, — говорит Тапани, — представляется маловероятным, что Гейрмунд и его люди могли иметь с ними контакты.
— Как знать…
— Нереально! — восклицает он.
Так лопнула моя гипотеза о самоедах. Скоро я снова выйду на улицу и, сощурившись, буду глядеть на солнце, как Гейрмунд на Христа, и буду знать ещё меньше, чем раньше.
— Многие слова, обозначающие вещи, связанные с морем, например, названия различных видов тюленей и морских млекопитающих, в ненецком языке являются заимствованными, — продолжает Тапани. — Из какого языка тундровые ненцы их заимствовали, установить не удалось, но факты говорят в пользу того, что эти слова пришли от их соседей с побережья.[185]
В таком случае это единственное, что сохранилось из языка прибрежного народа.
— Что за соседи? Что за прибрежные жители? — интересуюсь я.
Тапани берёт лист бумаги и начинает записывать все названия, которыми
