Чёрный викинг - Бергсвейн Биргиссон

Корабли приближаются к Гейрсверу. Скорее всего, первоначально это место служило сезонной промысловой стоянкой, ver, что означает не что иное, как «стоянка охотников у моря».[215] Гейрсвер — идеальное место для сбора и стоянки охотников с побережья Финнмарка, поскольку первые пристани Гейрсвера видны при приближении с востока.[216]

Скоро по правому борту перед моряками будет только пустошь и они уже не смогут пообщаться с людьми и пожарить свежую еду. Расстояние между гаванями становится всё больше, и, поскольку прибрежные шхеры тоже закончились, морякам в поисках пристаней приходится заходить во фьорды.

Они оставили цивилизацию позади. Они приближаются к владениям йотунов, Утгарду.

Бьярмы в Норвегии

Существуют источники, которые утверждают, что древние норвежцы могли называть бьярмами самоедские народы.

На дворе 1238 год. Чингисхан уже мёртв, его сын Угэдэй направил огромное войско под предводительством полководца Батыя на завоевания Северной Руси. Исследователи указывают, что это совпадает со сведениями, которые предоставляет «Сага о Хаконе» — история Хакона Хаконссона, конунга Бергена в 1217–1263 годах: «Пришли к нему [к Хакону] многие бьярмы, бежавшие с востока от татарской войны, и он крестил их и отдал им фьорд под названием Маланген».[217] Таким образом, конунг Хакон размещает бьярмов в центральной части Тромсё. Он должен был знать, что эти бьярмы не занимаются земледелием, а ведут такой же образ жизни, как прибрежные саамы.

Кем же были бьярмы, искавшие убежища в Норвегии? Другой независимый источник может ответить нам. В 1246 году Иоанн де Плано Карпини был направлен папой Иннокентием IV в путешествие для сбора информации о культуре и военном мастерстве монголов (татар). Карпини пишет помимо прочего о борьбе монголов с далёким северным народом, самоедами:

И двигались они дальше на север, и пришли к паросситам, у которых такие маленькие животы и такие маленькие рты, что они ничего не едят, но когда они варят мясо, то стоят вокруг котла и вдыхают пар и дым и тем насыщаются. Если они едят, то очень мало. После паросситов пришли они к самогетам [самоедам], которые живут только охотой, селятся обычно в чумах [палатках] и носят одежды из звериных кож. Оттуда отправились они на землю в море, где повстречали необычных чудовищ: по их словам, ноги чудищ были похожи на ноги быка, и были у них головы, как у человека, а лица, как у собаки. Казалось им, что два слова выговаривали они по-человечьи, на третьем начинали лаять, как собаки.[218]

Монголы повстречали чудовищ и попытались понять их язык, и можно задаться вопросом, не могли ли эти существа быть моржами полуострова Канин, т. е. «земли в море»?[219] У моржа круглая голова, как у человека, а морда действительно напоминает собачью.

Некоторые историки сомневаются, что экспансия монголов зашла так далеко на север, но, возможно, оказавшись в сибирской тундре, монголы как раз ощутили себя «в своей стихии».[220]

Стоит отметить одну вещь. Может показаться странным, что монголы никак не комментируют внешность самоедов, живущих «на краю света», которые окружены безротыми людьми на юге и чудовищами с собачьими головами на севере. Однако этот факт перестаёт быть странным, если вспомнить, что эти самоеды имели монголоидный тип внешности, как и сами монголы.

Когда все нити собираются воедино, то становится вполне вероятным, что некоторые самоедские народности, подвергшись монгольским набегам, бежали на запад около 1238 года. Сейчас невозможно определить, о каких именно самоедах идёт речь в этом случае, единственное, что нам известно, — они походили на прибрежных саамов. Соотнеся записи Карпини и Стурлы Тордссона, можно выяснить, что древненорвежский термин bjarmar охватывает самоедские народы. По мнению этнографов Сибири, группы самоедов в древние времена проживали даже на Кольском полуострове.

Вечер с шаманским народом

Пока морские скакуны Хьёра и Сёльви бороздят воды у побережья Вардё, направляясь к берегам Мурмана, к востоку от этих мест разворачивается иная история. Там живёт народ, который утверждает, что мир возник, когда гагара достала из моря ком земли и он принялся расти и превратился в Землю. Там одни люди живут в землянках, крытых шкурами, а другие в чумах. Они занимаются промыслом зверя и ловлей рыбы и используют собак в качестве средства передвижения. Они рассказывают друг другу легенды о полулюдях: о людях с одним глазом, одной рукой и одной ногой. Ветер поднимается, когда птица Минлей машет семью парами своих крыльев, а северное сияние показывает перемещение мертвецов по небу над тундрой.[221]

Давайте представим, что мы находимся в земляном доме народа Льюфвины. Пока рассказывают легенды, шаман сидит у огня и разогревает свой бубен. Помещение наполнено дымом, он должен очистить людей перед началом церемонии. Один старик пересказывает свой недавний сон: ему приснилось, что он вместе с другими ловил моржей и одно из животных было намного меньше остальных. Только он собрался метнуть в него гарпун, как заметил, что перед ним никакой не морж, а женщина. Она оказалась принцессой, которая очень давно уехала отсюда с белыми людьми.

Кто-то считает, что его сон несёт важную весть.

На шамане маска, украшенная птичьими перьями, рыбьими костями и клыками. Сперва он слабо бьёт по разрисованному бубну, постепенно удары становятся увереннее и ритмичнее. Полоски меха, свисающие с бубна, раскачиваются и ударяются об ободок. Шаман поднимается, его тело медленно двигается в такт ударам бубна, он грациозно танцует вокруг огня, песня звучит громче, свет пламени отражается от кожаного бубна. Звуки, исходящие из глубин горла шамана, смешиваются с красивой ритмичной песней. Наступает некий транс, люди смотрят на огонь невидящими глазами, и вот шаман падает на пол и лежит, словно мёртвый.

Никто не прикасается к нему. Никто ничего не говорит. Люди в землянке ждут. Шаман покинул своё земное тело, одни считают, что он обратился птицей, другие — рыбой. Самое важное — он вернётся назад.

Спустя час шаман пробуждается.[222]

Он заглянул в мир духов и принёс большие новости. Он увидел приближение множества духов — двойников человека в образе маленьких девочек.[223] Конунг белых людей, принцесса Лоухниана, их сын и многие-многие другие находятся в море, в огромных плавучих гамаках, влекомых ветром. Они идут сюда, к Мезени. Они будут здесь через несколько дней, если только птица Минлей пошлёт им ветер!

В Вардё и вдоль побережья