Чёрный викинг - Бергсвейн Биргиссон

Пустоши по правому борту. По левому борту — бесконечное море. Свежий арктический ветер кусает пальцы на руках и ногах. Все молчат. Стоит тишина, люди насторожены и немного напуганы, только иногда слабо потрескивают снасти и деревянный корпус корабля, ветер шелестит в парусах. В один из дней моряки замечают дым, поднимающийся вверх у устья одной из рек. Это помогает. Но Хьёр не хочет останавливаться у этих людей: они чужаки, но не «правильные» чужаки.

В один из дней к борту корабля подплывает огромный кит. Гейрмунд и Ульв вздрагивают, увидев громадное чёрное животное. Они слышали немало рассказов о том, как самки китов в период спаривания набрасываются на корабли и трутся об их кили. Один из людей Хьёра берёт копьё и готовится вонзить его в кита, но конунг Хьёр кричит, чтобы тот не вздумал так делать, ведь кит может напасть на судно! Хьёр отзывает людей в сторону и просит их кричать изо всех сил. Они отпугивают кита своими воплями, удаляясь, он издаёт жутковатые звуки.[224]

Хьёр прибывает в пункт назначения в Бьярмаланде

Нам доподлинно неизвестно, где именно в области Халогаланд находилась усадьба Оттара, но ему, во всяком случае, пришлось плыть как минимум шесть дней на север, прежде чем достичь поворота на восток — вероятно, у мыса Нордкапп. «Сутки пути на корабле» — не слишком точное определение, но при попутном ветре, при ветре с северо-запада, которого дожидался Оттар, он мог пройти вдоль северного берега Кольского полуострова за четыре дня, при этом он, по его словам, постоянно видел «пустоши по правому борту, по левому борту — бесконечное море».

После того как береговая линия стала поворачивать на юг, Оттар плыл вдоль побережья пять дней, пока он и его люди не увидели огромную реку, уходящую вглубь суши. Тогда они повернули и направились к этой реке. Так Оттар описывал своё путешествие при дворе короля Альфреда около 880–890 годов н. э.[225]

Большинство исследователей сходятся во мнении, что Оттар, вероятно, добрался до бассейна Белого моря, но дальше мнения расходятся.[226] Оттар не единственный житель древней Норвегии, кто ходил к Белому морю во времена викингов, и довольно много случайных факторов могли повлиять на достижение конечной цели путешествия. Бьярмаланд не имел чётких географических границ. Учёные предлагают включить в него южную часть Кольского полуострова, все берега Белого моря и далее районы восточнее Мезени.[227]

Единственное, что можно с уверенностью утверждать, основываясь на древнескандинавских источниках, Бьярмаланд — страна, в которую попадаешь, если идёшь на восток, доплыв до крайней северной точки (Нордкапп).

Я могу представить себе, что Хьёр и его люди взяли курс на остров Моржовец, когда береговая линия начала поворачивать на юг, после чего проследовали к устью Мезени. Возможно, конунги Сёльви и Хьёр обладали бесценными сведениями, которыми не хотели делиться с другими, а именно: надо продолжать двигаться на восток тем же курсом, когда береговая линия начнёт поворачивать к югу.

Многое говорит в пользу того, что Мезень являлась конечным пунктом путешествия. Места обитания моржей расположены к востоку от Белого моря, не в самом его бассейне. От реки Поной на Кольском полуострове (там, где береговая линия начинает поворачивать к югу) до Мезени в два раза ближе, чем до Северной Двины. Выяснилось также, что в Средние века в поселении у Мезени организовывались торги, на которые съезжались проживавшие на большом расстоянии народы. Эта традиция может уходить корнями в древние времена.

Но важнее всего то, что в древние времена на восточном берегу Белого моря существовала морская охотничья культура. У этих охотников имелись в тундре соседи, которые отмечали, что люди прибрежного народа были чёрными и занимались промыслом моржа, тюленя и кита.

Мимо острова Моржовец к реке Мезень

Корабли проходят мимо острова Моржовец, расположенного в центре Мезенской губы. В те времена остров всё ещё с гордостью носил своё имя. От тысяч животных с огромными клыками и раздутыми телами, лежащих друг на друге вдоль всей прибрежной полосы, исходит резкий запах.

Мужчины на борту не могут скрыть своего восторга: никогда раньше они не видели такого количества моржей. Гейрмунд замечает, что отец улыбается, хотя изо всех сил пытается скрыть свою радость, как умеют только настоящие скандинавские мужчины. Все на борту издают вздох облегчения. Мужчины пересаживаются в лодку и направляются к устью Мезени. В пути они поют ритмичные гребцовские песни. Льюфвина и её бьярмские служанки обнимаются и плачут от радости, увидев знакомые, дорогие сердцу места.

* * *

В 2010 году я поехал в Сибирь, где выступил с докладом о The Black Viking на третьем археологическом конгрессе в Ханты-Мансийске. Изначально я должен был прочитать пленарный доклад длиной в час, но по прибытии меня попросили сократить выступление до получаса. Когда я наконец вышел на сцену, выяснилось, что переводчики уже разошлись по домам, и одной русской женщине пришлось прямо с листа переводить мою речь. Таким образом, у меня осталась всего лишь четверть часа для представления гипотезы о том, что Мезень являлась конечным пунктом похода норвежского торговца моржами Хьёра Хальвссона.

В зале присутствовало около четырёхсот русских археологов, и в последующие дни я выяснил, что они с безграничным скептицизмом относятся к источникам, которые не базируются на археологических находках. Один из них, профессор Владимир Шумкин, поднялся после моей презентации и, назвав моё предположение интересным, спросил, как я могу доказать существование таких контактов? Есть ли у меня источники помимо «мифологии»?

Иными словами: на какие археологические находки я могу сослаться?

Я стоял на сцене весь вспотевший и нервный и не мог дать внятного ответа. Я выдвинул довольно смелую гипотезу, но из-за нехватки времени не смог её обосновать, и это случилось перед крайне критично настроенной публикой. И я не мог сослаться ни на одну находку!

Тогда я упомянул мнение Андрея Головнёва, а именно тот факт, что правление Чингисхана не оставило практически никаких материальных следов. Надо ли нам в таком случае сомневаться в его существовании? Однако мои слова не вызвали бурю восторга.

Тогда со своего места поднялся другой русский археолог, профессор Николай Кренке. Он рассказал, как в 1991 году побывал в музее Салехарда (Обдорска). Салехард расположен у устья реки Обь на полуострове Ямал, недалеко от тех мест, где проводились упоминавшиеся ранее раскопки, в результате