Расколотая корона - Виктория Холт

Возвращаясь в Вестминстер, он ликовал. Не было такой ситуации, с которой он не мог бы справиться. Даже эта — когда он сделал ребенка невесте собственного сына — была ему по плечу.

Он хотел жениться на Алисе. Тогда он узаконит ребенка, ибо вряд ли брак мог состояться до родов. Он должен жениться на Алисе, ибо время шло, и близился час, когда Ричард потребует свою невесту, и как он сможет и дальше придумывать предлоги, чтобы ее удержать?

Вернувшись в Вестминстер, он отправил тайное послание в Рим, приглашая в Англию папского легата, кардинала Гугуцона. Были некоторые дела, которые он мог обсуждать только лично. Главным образом, это был конфликт между архиепископами Йоркским и Кентерберийским. В последнее время велись споры о том, за кем из них должно быть признано первенство в Англии. Это был вопрос, который могли разрешить только король и посланник папы.

Этот вопрос Генрих обсудит, но истинной причиной его желания видеть кардинала был, конечно, возможный развод с Алиенорой, чтобы он мог жениться на Алисе.

***

Розамунда успешно скрыла свои чувства от короля, но на душе у нее было очень горько.

Как иначе все могло бы сложиться, не прискачи король в замок ее отца в тот роковой день. Тогда она была в возрасте Алисы и считала его самым чудесным, самым совершенным рыцарем, какого только видела. И таковым он оставался в ее глазах.

До встречи с ним она верила, что ей найдут мужа, она выйдет замуж и будет растить детей, как ее родители. Как же отличалась от этого участь любовницы короля.

И, конечно, пришел час, когда ее отвергли. Она всегда этого боялась, хотя Генрих и клялся ей в вечной верности. Теперь это случилось. По тому, как он говорил об Алисе, по его великой заботе о принцессе, она поняла, что ее место занято.

Положение было ужасным. Алиса, такая юная, и уже носит от него дитя, а ведь она — дочь короля Франции и невеста королевского сына Ричарда! Что случится, если эта тайна раскроется?

Она знала, что должна сделать все, что в ее силах, чтобы этого не допустить. Она должна подавить свою ревность, должна позаботиться о девушке, которая ни в чем не виновата. Разве она не знала, как легко поддаться чарам Генриха?

И вот она, уже немолодая, женщина, совершившая грех, и даже любовь ее соучастника в этом грехе больше не была ей опорой.

Он по-прежнему заботился о ней, по-своему, но она знала, что это будет продолжаться лишь до тех пор, пока она хорошо ему служит. Когда-то он любил королеву, а теперь ненавидел ее.

Она должна покаяться в своих грехах, и единственный способ сделать это — уйти в монастырь. Она думала об этом уже некоторое время. Ее дети подрастали. Они уже не нуждались в ней. Король позаботится о них, ведь он любил своих детей, а тех, что рождены вне брака, — даже больше, ибо они были ему вернее, чем законные сыновья. Она позаботится о принцессе Алисе, поможет ей благополучно выносить ребенка, и когда дитя родится и принцесса сможет с достоинством вернуться в Вестминстер, Уинчестер или куда-либо еще, Розамунда сообщит королю о своем решении уйти от мира.

Он не сможет отказать ей в этом после всего, что она для него сделала. Да и не захочет, была она уверена. С горечью она признавала, что он, без сомнения, будет рад такому благопристойному завершению их романа.

***

Король принял кардинала Гугуцона с великими почестями. Он был полон решимости показать ему, что питает глубочайшее уважение к нему и его повелителю.

Как любезно, сказал он, со стороны папы и кардинала откликнуться на его просьбу и уладить это хлопотное дело. Как известно кардиналу, конфликт между Кентербери и Йорком тянулся с тех пор, как святой архиепископ Томас Бекет отправился в изгнание. Король полагал, что пришло время покончить с этим вопросом.

Кардинал был доволен, обнаружив короля столь сговорчивым. Было приятно жить в такой роскоши и получать дорогие подарки.

Ему было ясно, что Генрих очень стремится задобрить Рим, а это всегда утешительно, ибо человек такой власти мог причинить немало бед папству, если бы вздумал.

То, что его так заботили притязания Йорка и Кентербери на первенство, было неожиданно. Его главной заботой всегда было урезать власть и тех, и других и подчинить их короне. Поэтому кардинал, обсуждая этот вопрос, спрашивал себя, какая еще проблема тревожит короля. То, что для ее решения ему нужна была помощь папы, было очевидно.

— Кентербери издавна занимал первенствующее положение в Англии, — говорил король. — Во время отсутствия Томаса Бекета архиепископ Йоркский исполнял обязанности, которые выпали бы на долю Кентербери. Вы видите, в какой мы оказались дилемме. Йорк теперь не желает уступать место Кентербери.

Кардинал выразил свое понимание, но ему казалось, что, если Рим постановит, что архиепископ Кентерберийский должен быть примасом, так тому и быть. Он донесет просьбу короля до папы, и будет сделано официальное заявление. Было ясно, что король желает, чтобы Кентербери были возвращены все почести.

Король кивнул.

— Есть и еще одно дело… раз уж вы здесь, милорд кардинал.

«Ага, — подумал кардинал, — вот мы и подошли к главному».

— Как вы знаете, — продолжал король, — мне причинила немало бед моя жена, королева.

— Я знаю, что она теперь ваша пленница.

Король в отчаянии развел руками.

— Что может сделать король, когда его жена настраивает против него собственных сыновей и подстрекает их к мятежу?

Кардинал серьезно кивнул.

— Как вы знаете, милорд кардинал, я недавно вел войну, в которой мои сыновья были на вражеской стороне. Их мать воспитала их в ненависти ко мне. Ее схватили — в мужском обличье — когда она пыталась присоединиться к ним и лично пойти на меня войной. Разве я не был слишком снисходителен, всего лишь держа ее в одном из моих замков, где, хоть она и пленница, с ней обращаются как с королевой?

— Были, милорд.

— Многие короли на моем месте предали бы ее смерти.

Кардинал слегка кашлянул.

— Я уверен, милорд, вы никогда не совершили бы такой глупости. Королева — герцогиня Аквитанская. Полагаю, народ той земли поднял бы мятеж, если бы ей причинили какой-либо вред.

—