Хозяйка дворца - Чжоу Мо

– Бумажные барабанчики. – Император стоял, заложив руки за спину, и смотрел на парящий в небе свет. – Ты поместила в фонари бумажные барабанчики, только так мог получиться этот звук.

Вэй Инло удивилась: она знала, что правитель умен и непременно разгадает ее загадку, но не ожидала, что это случится так быстро.

– Точно, бумажные барабанчики, – сказала она. – А еще тростниковые свирели. Когда фонарь с такой свирелью внутри поднимается, слышно звук чжэна. Вот и всё, я запустила все фонарики! А вы развеяли все сомнения и можете вернуться играть в шахматы!

Она развернулась, чтобы уйти.

Сделав шаг, Вэй Инло слегка повернулась и посмотрела вниз.

Хунли держал ее за руку, тесно переплетя пальцы.

– Я не пойду играть в шахматы. – Взгляд его все еще был устремлен в небо. – Мы с тобой вместе будем любоваться луной.

Слуги вокруг понимающе отступили, стараясь не производить при этом ни малейшего шума.

Постояв рядом, Вэй Инло вдруг спросила:

– Вы собираетесь любоваться луной или мной?

Луна висела в небесах, рядом парили фонари, в которых дрожало пламя и слышался бой барабанов, – эта картина была великолепна, но Хунли даже не взглянул на нее.

Он смотрел только на Вэй Инло.

– Что вы делаете?

Во дворце Чэнцянь царила другая картина.

Служанки и евнухи толпились во дворе, чтобы полюбоваться парящими в небе фонарями.

При виде этого зрелища Чжэньэр вышла из себя, разразилась руганью и разогнала собрание, потом вернулась в покои и принялась жаловаться императрице-преемнице:

– Младшая супруга Лин – самая коварная из всех наложниц во дворце: раньше император хоть и благоволил к благородной супруге Чунь, но и до остальных снисходил. А как в гарем попала младшая супруга Лин, так все пошло наперекосяк: что бы остальные ни делали, стоит императору направиться к кому-то из них во дворец – она переманивает его на полпути. И как у нее эти затеи не кончаются: вчера бумажный змей со стихами, сегодня поющие фонарики, завтра еще невесть что выдумает!

Императрица-преемница беззаботно рассмеялась.

– Крайне любопытная девушка.

Привязанность Хунли к одному месту означала, что в других он бывает редко. Дворец Чжунцуй постепенно приходил в запустение, но и во дворце Чэнцянь дела обстояли не лучше. Так что служанка произнесла с отвращением:

– Что в ней любопытного? Просто ядовитая утроба, набитая хитростями!

Но императрица-преемница покачала головой, подошла к окну, полюбовалась огнями в ночном небе и ответила спокойно:

– Чжэньэр, генералы должны стремиться к победе, чиновники – к благосостоянию народа, а наложницы – к милости императора. Зачем еще входить в гарем, если не для того, чтобы завоевать расположение повелителя?

Чжэньэр поразилась:

– Госпожа, вы что, за нее заступаетесь?

– Так и есть. – Императрица-преемница смотрела на фонари, и в глазах ее было восхищение. – С тех пор как она попала во дворец, эта девушка все время выдумывает что-то новое и неустанно стремится вверх. В вышивальной мастерской она выделилась, расшив халат с фениксами, во дворце Чанчунь стала любимицей императрицы. Даже ночные горшки в Опальном переулке она драила не так, как остальные. В любое время, в любом месте, в любых обстоятельствах она стремится вверх, несмотря ни на что, опираясь на одну только собственную силу духа.

Она вздохнула.

– Как жаль…

– Чего жаль? – с любопытством спросила Чжэньэр.

– Жаль, что она не мужчина, – с улыбкой сказала императрица-преемница и добавила про себя: «А еще жаль, что и я не мужчина».

Жаль, что обе они не мужчины, а наложницы в гареме: как бы они ни сражались, им, как сверчкам, не выбраться из клетки.

Если бы они были мужчинами, то могли бы сразиться на поле боя побольше этого гарема и двора.

Глава 140. Борьба при дворе

В тот день Фухэн получил приглашение на аудиенцию и отправился на заседание в павильоне Янсинь.

Неожиданно он обнаружил, что на дороге его уже ждут.

Фухэн на минуту замер, после чего церемонно отошел в сторону и отдал почтительное приветствие.

– Сегодня до меня дошли новости, что младшая супруга Лин повышена в титуле до супруги Лин. – Благородная супруга Чунь стояла перед ним, улыбаясь. – Господин Фуча, добрые ли это вести для вас или худые?

Фухэн насторожился, но лицо его оставалось бесстрастным.

– Полагаю, что новость хорошая. Все же… именно вам она обязана своим повышением.

Фухэн наконец открыл рот:

– Благородная супруга Чунь, вам следует быть осторожнее в своих речах.

– Разве я солгала? – Благородная супруга была умна. Пусть она не все понимала раньше, но задним числом все сопоставила и осознала, что произошло и какова в этом была роль молодого генерала.

И это понимание заставило ее еще сильнее преисполниться страданий и ревности.

– Фуча Фухэн, что ни возьми: внешность, происхождение, таланты, возможность щедро отплатить за услуги, – во всем я превосхожу ее. Так почему вы так к ней привязаны? – Чунь не могла удержаться, чтобы не добавить яда в свои речи: – Чтобы помочь ей, вы даже себя не пощадили… Так скажите мне, почему?

Юйху напряженно оглядывалась по сторонам, другие служанки притворялись слепыми и глухонемыми: склонив головы, они молчали как статуи.

– Благородная супруга Чунь, – спокойно ответил Фуча, – помните свое место и не задавайте позорящих вас вопросов. Я же с вами прощаюсь.

Когда он развернулся, чтобы уйти, сзади послышался холодный голос:

– Не радуйтесь раньше времени: пускай Вэй Инло стала супругой Лин, но лучше ей и не пытаться встать у меня на пути!

Фухэн немного помедлил и двинулся дальше в направлении павильона Янсинь.

= В западном флигеле павильона Янсинь =

– Ваше величество! – Фухэн ни слова не упомянул о встрече с благородной супругой Чунь и начал докладывать о политической обстановке: – Я расследовал дело о присвоении таможенных пошлин на заставе Сюйшу инспектором Аньнином. В те три года, что он управлял заставой, с каждого проходящего ляна мерного серебра в казну уходило двадцать пять сотых долей, приписки же составили пятнадцать долей. За время службы он неоднократно присваивал серебро, выделенное на пожертвования, на постройку мостов, одежду и головные уборы, а также резервные фонды. Общий объем хищений – более восьми тысяч лянов. Я изложил в своей докладной записке все обнаруженные в приходно-расходных документах подробности. Этот мерзавец заслуживает самого жестокого наказания!

– Ваше величество, я не согласен с мнением господина Фуча, – раздался мягкий голос, в котором слышались нотки