Девочка с косичками - Вильма Гелдоф
Ханни требовательно протягивает руку.
– Ну, давай же.
Я возвращаю ей браунинг. Пистолет липкий и скользкий, как от пота. Будто он все время в деле.
29
– Разве это правильно?
Прошло несколько дней, Трюс уже лучше. И это она решается задать вопрос. Мы снова собрались в нашем старом штабе на Вагенвег, где чувствуем себя как дома. Трюс говорит резко и громко, но ее никто не слышит. Со мной это случается постоянно. «Эй, алё! – вечно кричу я. – Можно мне тоже сказать пару слов?» Но порой такое ощущение, будто меня нет в комнате. Мой голос слишком тонкий, слишком высокий. В таких случаях я поднимаю руку, как в школе. Иногда помогает.
Трюс со вздохом усаживается у меня за спиной, в углу подоконника. Я устроилась в кресле и разглядываю мужчин. Румер склонился над столом и, заткнув уши пальцами, читает «Фрей Недерланд»[59]. В другом углу комнаты Абе приник к радио: у Мари Андриссена тоже остался приемник. Он прячет его за двойной стенкой глубокого шкафа, которую загораживает сломанная скульптура и гора напильников, стамесок, колотушек и наждачной бумаги. Из радио доносится один треск. Франс и старик Виллемсен стоят у двери и в очередной раз обсуждают любимую тему – новый штаб. Здесь мы уже две недели, и по мне, так лучше места не сыскать. Но меня никто не спрашивает.
Раздается условный стук, старик открывает, и в гостиную пулей влетает Вигер. Он так резко выдвигает себе стул, что соседний с оглушительным грохотом падает.
– Разве это хорошо? – вопрошает он.
– Для стула – не очень, – отвечаю я и поджимаю под себя ноги.
– Ты о чем? – не понимает Франс.
– О чем? А ты как думаешь, черт возьми?! О вчерашней казни, конечно! – Вигер со стуком опускается на стул. – Которая не состоялась бы, если бы не мы!
– Вот и я о том же! – восклицает Трюс. Она слезает с подоконника и подсаживается к столу. – Из-за наших действий погибли десять невинных людей, молодых ребят.
– Трюс, давай без истерики, – бросает ей Франс.
– Ах вот как! – подаю голос я. По случаю, слово «истерика» мне знакомо. Хотя не совсем по случаю. Мы с Трюс не впервые слышим его в свой адрес. – Выходит, Вигер тут опрокидывает стулья, но истерику закатывает Трюс?
– Фредди, да не в том сейчас дело! – кричит Трюс.
Я чувствую, как заливаюсь краской.
Снова условный стук в дверь. Входит Ханни. Франс поднимает упавший стул и качает головой.
– Послушайте! Если мы не будем действовать, арестуют еще больше невиновных. – Он неумолим. – Останься Факе Крист в живых, он бы сгубил многих. Я вот думаю обо всех, кого нам не удалось спасти. Их столько, что на несколько городов хватит. – Он яростно затягивается самокруткой и выдыхает длинный столб дыма. – Уж вам-то этого объяснять не надо?
– По-вашему, Криста трогать не следовало? – говорит Ханни. Она так и стоит у стола, будто готова тут же отправиться на следующее задание.
– А ты разве не сомневаешься? – спрашивает Трюс.
– Нет, – просто отвечает Ханни.
А ведь она видела ту бойню в сквере собственными глазами!
– У Криста был длиннющий список имен и явок подпольщиков. Он бы разыскал всех до последнего. Он… Да что там, вы и так знаете. Он был настолько опасен, что ликвидация была единственным выходом. – В голосе Франса звучит усталость. – И ты еще сомневаешься, Трюс? Серьезно?
Трюс пожимает плечами.
Я смотрю то на сестру, то на Франса. Случившееся ужасно, но он, как всегда, прав. Я хочу и дальше думать как он и поэтому заявляю:
– А я не сомневаюсь.
Не могу ведь я сказать себе, что мы поступили неправильно? Факе Крист должен был умереть. А бездействовать уж точно было бы ошибкой.
Вигер, ругаясь, вынимает из кармана найденные на улице окурки и потрошит их, чтобы опытными руками быстро скрутить новую папиросу. Его угловатое лицо напряжено.
– Какой у нас выбор? – продолжает Франс. – Идет война. Мы вынуждены брать на себя роль судей.
– Такова цена, которую приходится платить. И это не причина всё бросить, какими ужасными бы ни были последствия, – говорит Ханни.
– Это в-в-се … – начинает Румер.
– Это все фрицы, не мы, – заканчиваю за него я.
– Да, да, да, – отвечает Трюс на все мнения, которые летят в нее со всех сторон, как комочки бумаги.
– Это все равно что вырезать гниль из яблока, – говорит Ханни.
Вигер морщит лоб.
– Черт, да я и сам так думаю…
– Но?.. – спрашивает Франс.
– Но? – Вигер всплескивает худыми руками. – Да ладно зубы-то заговаривать! Из-за нашей операции погибло десять человек!
Я смотрю на его злое, замкнувшееся лицо.
– Черт возьми, не хочу я уподобиться этим проклятым фрицам!
Я испуганно хватаюсь за спинку кресла. Это ровно то, что когда-то говорила нам мама!
– Трюс! – Я поворачиваюсь к сестре. – Мы замарали руки?
– Нет, – отзывается Трюс. – Но совесть у нас нечиста.
Франс яростно мотает головой.
– Господи, девочка, если мы совершаем ошибки, это еще не значит, что мы замарали руки.
– И все же… Ай-ай-ай… – кряхтит Виллемсен. До сих пор он не произнес ни слова, а теперь встает, поддерживая рукой поясницу. – Мы никогда не знаем, как ответит враг на нашу акцию, но…
– Но мы точно знаем, что ответит, – перебивает Трюс.
– Конечно, – говорит старик. – Конечно. И все же останавливаться нельзя.
– Немцы проигрывают войну, – говорит Франс. – Теперь это только вопрос времени.
Такие разговоры – они помогают. Не то чтобы меня раздирали сомнения, разве что изредка, но так я чувствую себя сильнее. И перестаю сомневаться. Кажется, Трюс разговоры тоже помогают. Виллемсен рассказал ей, что и его раньше мучили противоречивые чувства, но это прошло. И мы не должны от всего отступаться только потому, что кто-то не одобряет наши действия и зовет нас террористами.
– Например, отец Петера, – как-то бросила Трюс.
– Ну, он все-таки угостил нас тогда «Фруэттой», – напомнила я.
Сестра улыбнулась.
– Вот была вкуснятина!
Спустя несколько дней мы с Трюс идем на похороны на кладбище Клеверлан. Жена Мари одолжила нам красивые платья и шляпы с широкими полями. Неузнаваемые в обличии «немецких подстилок», мы кладем цветы на могилу Факе Криста, между делом внимательно наблюдая за присутствующими, прочесывая хладнокровными взглядами толпу плачущих родных и коллег умершего. Нам нужно знать, кто явился проводить покойника, кто сотрудничает с немцами, кому
