Путь Абая. Книга вторая - Мухтар Омарханович Ауэзов

МУХТАР АУЭЗОВ

ПУТЬ АБАЯ

РОМАН-ЭПОПЕЯ

КНИГА ВТОРАЯ

ПЕРЕВОД АНАТОЛИЯ КИМА

АЛМАТЫ

ИД «ЖИБЕК ЖОЛЫ» 2012

УДК 821.512.122-03-161.1

ББК 84 (Каз - Рус) 7-44

А 93

Выпущено по программе

«Издание социально важных видов литературы» Комитета информации и архивов Министерства культуры и информации Республики Казахстан

Фонд Мухтара Ауэзова

Ауэзов М.

А 93 Путь Абая / Пер. А. Кима. - Аёматы: ИД «Жибек жоёы», 2012.

Кн. 2. - 556 с.

I8В^ 978-601-294-109-8

УДК 821.512.122-03-161.1

ББК 84 (Каз - Рус) 7-44

I8В^ 978-601-294-109-8 (Кн. 2)

Фонд Мухтара Ауэзова, 2012

ИД «Жибек жолы», 2012

I8В^ 978-601-294-107-4 (общ.)

ПЕРЕПРАВА

1

В эту ночь Абай не сомкнул глаз, лишь перед самым рассветом прилег на часок вздремнуть. Но спать не хотелось, и он скоро вернулся к столу, на котором лежали раскрытые книги. Он чувствовал удивительную телесную бодрость и свежесть в мыслях, словно и не просидел ночь напролет за книгами. Они были на разных языках - на староузбекском и на тюрки, которые он знал прилично, также на арабском и фарси, в которых разбирался слабее. Но самым для него мучительным было чтение на русском языке: оно давалось ему тяжело, несмотря на все его великие старания.

Эти книги пришли к нему со всех концов света, пришли в нужное время, для насущного дела. Абай должен был именно к сегодняшнему дню собрать и обобщить необходимые сведения из этих разноязычных книг. И вдруг они словно проломили стену обыденности вокруг Абая и, в прошедшую бессонную ночь, вывели его в беспредельный мир чудесных земных путешествий. Находясь в своей комнате, Абай почувствовал за своими плечами дыхание великих странников прошлого.

Староузбекские и арабские книги уводили Абая в цветущие сады Шираза, рассказывали ему о древних мавзолеях Самарканда. Он совершил дивные прогулки к прохладным водоемам-хаузам Мешхеда, посетил зачарованные дворцы Газны, Багдада, попадал чудесным образом в медресе и библиотеки Герата, где проводили дни своей жизни многие поэты древнего Востока. Больше всего влекло Абая к затейливому, как тысяча и одна ночь, миру арабов, персов, тюрков и монголов с их безудержными, как степные пожары, военными походами, с яростными битвами: в грозных криках торжества победителей, в молниеносном блеске рубящих кривых ятаганов, в звоне исфаганских сабель. Переходя от восточных книг к русским, Абай совершал далекие путешествия по азийским просторам, перед ним раскрывались знойные пространства Аравии, Средней Азии, древнего Ирана - с их жаркими пустынями, оазисами, городами и поселками-улаятами, с их пестрым народонаселением, ремесленниками, торговцами, водителями верблюжьих караванов.

Сегодняшний день этих стран интересовал Абая больше всего. Он выписывал из книг сведения о караванных дорогах и водных путях, о прославленных городах и великих базарах. Все эти сведения нужны были для одного паломника, который отправлялся в эти далекие южные края. И Абай, читая об этих странах, что волновали его душу еще на заре туманной юности, не раз восклицал: «Ах, если бы мне самому удалось побывать в этих местах!»

В открытое окно комнаты ворвался прохладный весенний ветерок. Всколыхнул легкую занавеску, пробежался по столу и самовольно перелистывал книги. Стол был придвинут к самому окну, и белая занавеска, раздуваемая ветерком, словно шаловливый ребенок, играла со страницами раскрытых книг. И когда занавеска, вскидываясь, липла к лицу и мешала читать, Абай отодвигал ее рукою.

Сквозняком потянуло сильнее - это открылась дверь. Абай оглянулся и увидел, что первым посетителем с утра, вошедшим к нему в комнату, была его мать Улжан.

С трудом переставляя ноги, тяжело дыша, она шла, поддерживаемая с двух сторон женщинами, крепко ухватившими ее под локти. Абай живо встал с места и, взяв со стопки одеял стеганое корпе, разостлал на полу. Улжан за последние годы сильно располнела, страдала одышкою и ходить самостоятельно не могла. Сопровождавшие ее женщины были: неизменная Калика, подруга с молодых лет, из одного с ней аула, и красивая молодая женщина со светлым лицом, очень похожая на Абая. Это была его сестра Макиш, выданная замуж в Семипалатинск за сына бая Тыныбека, в чьем доме сейчас остановился Абай. Макиш принесла для матери подушку, затем проворно и умело собрала раскладной столик, поставила перед Улжан и, обернувшись, кликнула в открытую дверь:

- Оу, принесите, расстелите дастархан!

Вошла другая келин, стройная и красивая, с гладко зачесанными на висках блестящими черными волосами, одетая в лиловый камзол с золотым позументом. Разостлав скатерть на столике, она начала ставить посуду для чая и готовить утреннюю закуску.

Калика поставила перед Улжан широкий медный таз, жарко начищенный, и стала сливать ей на руки из длинногорлого кашгарского кувшинчика, дорогой чеканной работы.

После омовения рук матерью, Абай снял бешмет и принялся умываться над этим же тазиком. Только теперь он почувствовал, что бессонная ночь не совсем бесследно прошла для него: в голове было тяжеловато, в глазах плыли круги. Услуживая брату, как хозяйка дома гостю, Макиш сама сливала ему воду из кувшина, держа в одной руке полотенце. Абай попросил ее:

- Макиш, айналайын, хочу немного взбодриться! Полей-ка холодную воду мне на затылок! - и нагнулся над тазиком.

Утерев полотенцем руки, придя в себя от одышки и осмотревшись, Улжан заметила высокий стол у окна, раскрытые книги на нем и тотчас догадалась о состоянии сына.

- Абайжан, ты что, не спал всю ночь? - спросила она, озабоченно вглядываясь в лицо сына. Заметила, насколько он бледен, что глаза у него налились кровью.

- Нет, успел немного подремать, - ответил Абай.

- Как только не перемешается все в голове, если человек не спал всю ночь! - говорила Улжан. - Вот, спрашивала у нашего чабана Кодыге: «Как же ты не увидел волка, который напал на овец? Наверное, заснул?» «Нет, - ответил, - не спал я, но это случилось под самое утро, когда усталость берет свое. Смотрю я на верблюда - и вижу вместо двух горбов целых четыре! Ну, думаю, чудеса да и только! А это уже в глазах у меня начало двоиться, в голове все перепуталось. Волка-то принял за свою собаку, - считай, сам запустил