Путь Абая. Книга I - Мухтар Омарханович Ауэзов

- Сынок, родной мой, старшие привыкли то ссориться, то мириться. Говорят, что у соперников даже зола их очагов не дружит. Но тебе незачем вмешиваться в такие дела взрослых. Будь от этого в стороне. Когда увидишь Божеке, с почтением отдай ему салем. Мы всегда уважали его как родственника. Кто прав, кто виноват - тебе в этом не разобраться. Пусть отец с ним враждует, но ты, сынок, всегда будь на стороне справедливости. Что бы там ни было, помни одно: нельзя терять родичей.

Абай тихо тронулся в путь. Несколько раз оглядывался назад и видел, что его матери стоят у юрты и смотрят ему вслед. Последние слова Улжан все еще звучали в ушах, и душа его болела за Божея, и представлялся он по-прежнему близким и родным человеком.

2

Уже прошло немало времени, как Абай с отцом приехал в Каркаралинск. Зима набрала полную силу, снег окончательно устоялся, плотно укутав землю.

Кунанбай под свою ставку снимал просторный деревянный дом с железной крышей, покрашенной в яркую зелень, находившийся в самом центре города. Принадлежал этот дом богатому купцу-татарину, большому другу казахов. Ага-султан прибыл в город в сопровождении многочисленных родственников и большого отряда джигитов. В соседних от квартиры Кунанбая городских кварталах расположились группы близких родичей ага-султана, а также его сторонников: Майбасара, Жакипа, Каратая. В доме у Кунанбая, а также у его брата Майбасара, волостного старшины, днем и ночью толклось много народу, толмачей, стражников, атшабаров. У Майбасара вестовым по-прежнему был Камысбай, у Кунанбая посыльных было двое - кроме верного подручного Жумагула появился еще и расторопный джигит по имени Карабас, крепкий воин, надежный охранник.

Кроме них у ага-султана всегда под рукой была ватага молодых джигитов, взятых в поездку на всякий случай. В свите также было несколько иноплеменников: татарин-мулла Габитхан, кыргыз Из-гутты, ходжа Бердыходжа, а также особая группа телохранителей-черкесов. Вся ставка занимала восемь домов.

Центр города сразу стал похож на большой аул Тобыкты. Когда юному Абаю наскучивало сидеть в доме под зеленой крышей, он свободно разгуливал по городу, навещая другие дома тобыктинцев.

Сегодня после утреннего чая он пошел к Майбасару. Был солнечный день. Подступившие к самому городу окрестные холмы сияли под ярким белым покровом. Высокие, стройные сосны пригорода стояли в пушистом снежном одеянии. Покатые горы, видимые вдали, поросшие заснеженным лесом, представлялись Абаю толпой причудливых духов зимы, одетых в вывернутые наизнанку белые шерстяные халаты-шидем. Оттуда, с севера, навеивал студеный ветерок, делая легкий морозец еще более ощутимым. Абай подвязывал наушники лисьего тымака и вспомнил, как бабушка с особенным значением внушала ему: «Всегда завязывай тымак. А то ведь недолго и уши застудить. Будешь тогда страдать, как и я», - напоминала она о своей глухоте.

«Жива ли, здорова она? Наверное, вспоминает про меня в такой вот морозный день или в буран», - подумал он.

Плотный накатанный снег звучно скрипит под ногами. Остроносые черные сапоги скользят на дороге. Абай одет не как подросток, на нем платье взрослого юноши-джигита. На голове лисий тымак, крытый черным бархатом. Взрослые мужчины носят шапки из лисьих лапок, молодежь же тобыктинская в последнее время предпочитает носить тымаки, сшитые из лисьих спинок. Поверх беличьей шубы на нем надет длиннополый, из черного бархата чапан в накидку, с серебристо-серым отливом. Рукава не очень длинные - чапаны с широкими проймами и длинными рукавами носят только казахи каркаралинские. Покрой воротника у них также отличается, и тымаки шьются из четырех меховых клиньев, а не из шести, как у тобыктинцев. Подпоясываются тобыктинцы не кожаными ремнями, а шерстяными кушаками синего цвета. Абай шел по дороге, одетый как истинный тобыктинец.

На пути ему встречались пешие и конные, группами и поодиночке, иные верховые обгоняли его - Абай внимательно приглядывался ко всем. Многих он знал, это были из отряда его отца - или вновь прибывшие из степи аткаминеры, приехавшие со своими многочисленными жалобами, которые первым делом стремились попасть к Кунанбаю.

Наконец Абай подошел к дому Майбасара. Войдя в ворота, он увидел, что множество людей толпится на хозяйственном дворе перед амбаром и кладовками. Здесь-то все были ему известны, все родственники и близкие. Вон, в середине толпы, возвышается над остальными огромный, тучный Майбасар, в небрежно распахнутой белой мерлушковой шубе непомерной ширины, с багрово-серым небритым лицом. Рядом с ним Жакип, Толепберды и еще немало молодых джигитов, приближенных к старшине. И вообще, было похоже, что здесь во дворе собрались все тобыктинцы, кроме тех, что находились в ставке Кунанбая.

Собирались забить темно-гнедую лошадь с подстриженной гривой, торчавшей выше ее ушей. С появления Кунанбая в Каркаралинске ежедневно к Майбасару, брату ага-султана, со всех сторон пригоняли жирных баранов, отгульных кобылиц, откормленных стригунов и прочий убойный скот - в подношение Кунанбаю, по случаю его приезда в город. Майбасар, по всей видимости, как раз собирался забить одну из таких приведенных в дар кобылиц, чтобы накормить своих людей..

Всякого, кто принадлежал к роду Иргизбай, на пути в Каркара-линск и в самом городе родичи встречали и провожали с большим почетом, с обильным угощением. Иргизбаев переполняло чувство благодарности к Кунанбаю за то, что он так высоко вознес их род. Что дал им столько новых возможностей для благополучной, сытой жизни. При виде жирной темно-гнедой кобылы чувство признательности к нему получило новое подкрепление. И разговоры, как и всегда, велись только вокруг того человека, которого они все дружно называли благодетелем, мырзой.

- Нынче поездка мырзы особенно удачна, - начал Жакип, брат Кунанбая по младшей матери, одной из токал Оскенбая.

Уже давно, по примеру истцов и жалобщиков, ездивших разбираться в окружной Каркаралинск, все тобыктинцы в знак высшего уважения и почета стали называть Кунанбая «мырзой».

- Пусть у врагов и завистников от злости сгорит все нутро! Завтра откроется возведенная им мечеть... Пусть увидят, как народ опять на его стороне, услышат, как будут его восхвалять, -с важным видом произнес Майбасар перед родичами.

- Есть за что восхвалять! Мечеть-то какая славная получилась!

- Такого красивого строения еще никто в Каркаралинске не видел! - взахлеб, вторя друг другу, восторженно расхваливали и Бурахан, и Толепберды, и всякие другие-прочие.

Приехав в Каркаралинск, Абай часто слышал слово «мечеть» и от отца, и от многих других, навещавших ага-султана. И сын понимал, какое значение имеет строительство мечети для возвышения имени, власти и славы его отца.

Первую и единственную