Путь Абая. Книга III - Мухтар Омарханович Ауэзов

- Джаман! Джаман! - и смачно сплюнул на землю. - Чего уж там джаман! Плохо! Ох, как плохо сеете! Абылгазы! Тебя, парень, бить надо! - гудел он и потряхивал за плечо новоявленного земледельца, в недалеком прошлом охотника с беркутами, следопыта и от рождения - боевого джигита, воина.

Но, несмотря на скверную вспашку и неумелый сев, на всех двадцати делянках жатаков поднялся и вырос небывалый урожай. Хлеб стоял ровный, густой. Русские крестьяне долго стояли на краю поля, любовались им. Каждый из них растирал землю в руках, разглядывал, даже нюхал ее, словно драгоценную муку.

Позже, когда переселенцы Апанас, Шодыр и Сергей вернулись в юрту Базаралы, они долго указывали на многие упущения и недоработки в обработке земли неумелыми земледельцами. Земля вспахана на мелкую глубину. Плохо обработали ее бороной.

- Однако ваш Бог милостив! Одарил-таки щедрым урожаем за ваши ленивые труды, - подшутил Апанас.

Говоря о том же, седой старик Сергей продолжил шутку:

- Видать, землица плодородна! Воткни в нее вон ту оглоблю, так вырастет из нее телега!

Базаралы такими словами довел до своих земляков высказывания своих гостей:

- «Не истинными своими трудами вы получили такой урожай, а благодаря щедрости Кудая. Плодородная сила земли так велика, что стоит воткнуть оглоблю, из нее вырастет целая арба!»

Абылгазы и другие кочевники-крестьяне признали в душе правоту гостей, но вслух виниться не стали. Однако от их имени взялся объяснять причины Базаралы:

- Вот послушайте. На шестьдесят домов всего две бороны у нас. Для многих коней гужей не было, впрягать не могли в сохи. Лошади никуда не годились, после зимы исхудали, еле стояли на ногах. Чтобы пахать, приходилось впрягать верблюдов, даже стельных коров. Откуда тут быть хорошей пахоте!

В этот вечер, угостившись на славу, попрощавшись с Базара-лы, мужики-переселенцы толпой возвращались к своему обозу, громко обсуждая прошедшую встречу с неожиданными друзьями. Крестьяне собирались рано на рассвете тронуться в путь. Проводником к ним должен был приехать Канбак. Он взялся вывести их на верстовую дорогу, сопроводить караван до самого Джетысуйского - Семиреченского тракта. Канбак обещался на рассвете подъехать к обозам.

Даркембая вечером не было в доме Базаралы. Тому была причина. Показав русским свои посевы, Даркембай, садясь в седло, бросил взгляд за дальний взгорок со стороны Ойкудука - и вдруг увидел приближавшиеся от Малого Каскабулака табуны лошадей. Встревоженный, Даркембай оставил возле полей Абылгазы с гостями, а сам скорее отправился навстречу завидневшимся вдали табунам.

Стояла уже предвечерняя пора. Табуны выгоняли на водопой, потом в ночное. Неторопливо продвигались косяки нежеребых кобылиц. Двигались лошади неспешно, на ходу паслись.

Шли рядом, не смешиваясь, табуны разных аулов. Возле табунов не видно было табунщиков и караульщиков. Только один молодой джигит и попался на глаза Даркембаю - дневной табунщик. К нему-то и подскакал старик.

- Айналайын, джигит! Здесь недалеко находятся посевы жа-таков. К жатве приступят через несколько дней. Упаси бог, чтобы ночные пастухи задремали и выпустили лошадей на поля бедняков! Шырагым, светик мой, передай другим табунщикам - ради Аллаха, не допустите потравы!

Молодой джигит заверил, что он поставит в известность об этом всех других табунщиков. Сам он, по виду, вполне сочувствовал волнению старика и обещал ему, что потравы не допустят. Даркембай уже ночью вернулся домой.

Тем временем, в час вечернего водопоя джигит передал просьбу старого жатака всем табунщикам, сидевшим кружком у родника, передал и Азимбаю. Тот, мгновенно ощетинившись, посерев лицом, стал подробно расспрашивать его о разговоре, как будто держа в голове какой-то недобрый умысел. И вскоре, скомандовав самолично, погнал лошадей в ночное, - направляя табуны в сторону тех отлогих взгорий, где располагались богарные посевы жатаков. На этот раз Азимбай выехал в ночное сам. По обыкновению, в теплую пору осени он выезжал в ночное вместе со своими ровесниками - конюхами, табунщиками. Аулов рода Иргизбай у этих родников было в эту осень немало, и оттуда сыновья баев, такие же владетельные и знатные, как Азимбай, также сами выходили с косяками нежеребых лошадей в ночное.

Сегодня многим из них он послал весточку: «Садитесь на коней, выезжайте в ночное, наскачемся вдоволь, есть чем повеселиться». И в сгущающихся сумерках с десяток больших табунов потянулось в сторону отлогих холмов предгорий Шолпан. Азим-бай в ночное взял с собой только двух джигитов, то же самое сделали и другие байские отпрыски - Мусатай, сын Акберды, Ахметжан, сын Майбасара, молодые сыновья Осера - вздорный крикун Мака и забияка Акылпеис, а также вор и конокрад Елеусиз из Таншолпана.

Итак, более десятка байских сыновей сошлись в ночном на равнине Каскабулака. При них были нукеры, бессловесное оружие, живые шокпары, готовые действовать в любую минуту по велению хозяина.

В эту ночь Азимбай, созвавший своих друзей, замыслил недоброе. Жатаки, которых всей душою ненавидел Азимбай, расхвастались, что у них вырос небывалый урожай: «Нынче жатак будет завален пшеницей». Голодранцев следовало хорошенько наказать...

К полуночи табуны были подогнаны к пастбищам близ колодца Тайлакпая. Дни и ночи напролет перетиравшие в зубах сухую, жесткую степную траву, кони почуяли свежую зелень луговой отавы и в молчаливом возбуждении двинулись вперед. Возглавлял ход тысячного табуна Такежана гнедой с белой отметиной во лбу, могучий вожак. Словно наверняка зная, что скоро ожидает их небывалое великое кормление, жеребец вышагивал, не задерживаясь, высоко подняв голову на крутой шее. Увидев это, Азимбай отъехал из табуна в сторону, подозвал к себе других молодых мырз.

- Оу, теперь мы можем отдохнуть. Слезайте с седла, полежим на травке. У коней нет пут, слов они не разумеют. Пойдут своими ногами туда, куда захотят. Мы им мешать не будем. А наутро их всех соберем! - сказал Азимбай и зловеще засмеялся, тем самым открывая для своих дружков, что он задумал.

Все они молчаливо одобрили. Лишь один из молодых нукеров Такежана осмелился сказать:

- Е, а ведь там посевы! Жалко ведь.

На что Азимбай, сначала обложив джигита матом, отозвался руганью:

- Ты! Лежи себе и помалкивай! Из-за каких-то там посевов наши кони не должны пастись, что ли?

Кичливый Ахметжан и горластый Мака также стали ругаться.

- Тайири! Нашли себе занятие - граблями махать, землю царапать! Наши предки никогда такой пакостью не занимались! - распалился Мака.

- Стыдно жить рядом с этими жатаками! Выселить бы их куда-нибудь, проходимцев! - поддержал его Ахметжан.