Альпийские снега - Александр Юрьевич Сегень

— Сейчас Упрвещснабом руководит Кутузов...

— В том-то и дело, что руководит... Нет, Никифор Иванович превосходный специалист. И человек прекрасный. Но как-то немного...

— Не дотягивает?

— Немного. Но как бы нам этот Кутузов снова Москву не сдал. Шучу, конечно. За него заступается лично Ворошилов, в Гражданскую Никифор Иванович великолепно воевал. Но для Главного управления не вполне, знаете ли... Рано или поздно я уговорю Сталина сменить его. Есть у вас кто на примете?

— Есть, — сразу же ответил Павел Иванович. — Он сейчас зам начальника Финансового управления Наркомата обороны. Но я бы взял его к нам. Я с ним давно знаком.

— Кто такой? Напомните.

— Карпинский Николай Николаевич.

— А, знаю его. Кажется, толковый мужик. Сейчас от нас требуется тщательно перепроверить все обмундирование в его применении к новым условиям войны. Одно дело — то, как мы проверяли его до немца, другое — после того как с немцем этим столкнулись. Что лучше у них, что у нас. Только тебе могу все это доверить. И вопрос с касками надо решить.

— А что с касками?

— Это к замначальника вещевого управления Тармосину. Филипп Григорьевич. Толковый сотрудник.

Глава седьмая

Каски-касочки

И первым делом Павел Иванович отправился знакомиться с полковником Тармосиным.

— Здравствуйте, товарищ генерал-майор, — вытянулся перед ним в струнку Тармосин. — Андрей Васильевич предупредил меня о вас и о вашем будущем назначении.

— Возможном будущем назначении, — поправил Драчёв.

— Слово «возможное» можете опустить, — улыбнулся полковник. — Для Хрулёва невозможного нет. Слыхали, как его Сталин называет?

— Слыхал.

Решив несколько других вопросов, Драчёв спросил про каски.

— Да уж, каски-касочки... — нахмурился Филипп Григорьевич.

Вообще-то каски-касочки появились в армиях мира, как известно, очень давно, и назывались они у греков «кранос», у римлян — «галея», у немцев — «хельм», у русских — «шлем», а вот французы называли шлем каской, от испанского casco, что значит «череп», и так это слово перекочевало к нам, потому что с полей Империалистической войны на поля Гражданской перелетели французские каски Адриана. Наши солдаты называли их адрианками. Стальной шлем толщиной меньше миллиметра, весом меньше килограмма, кожаный подшлемник, подбородочный ремень из лошадиной кожи. Спереди — сильно выступающий козырек, заточенный по краям, и в рукопашном бою, потеряв все оружие, боец мог схватить каску за подшлемник и бить врага этим стальным козырьком. На макушке — вентиляционное отверстие, накрытое стальным гребнем, заодно усиливающим прочность всей конструкции.

Каски Адриана, названные так в честь их разработчика генерала Огюста Луи Адриана, появились весной 1915 года, а к сентябрю уже вся французская армия была ими обеспечена. Прибыв во Францию, Драчёв тоже получил такую, с фронтальной эмблемой в виде пылающей шаровидной бомбы, на которой начертано RF, и не расставался с ней, хотя многие к адрианке относились наплевательски: от падающих сверху кусков земли или камней защищает, а от пуль нет.

В адрианке он и в Россию возвратился как раз вскоре после Великой Октябрьской революции. И в Гражданскую старался не бросать боевую подругу. Царь Николай адрианок заказал у Франции миллион, но успел закупить всего триста тысяч, поэтому и у белых, и у красных они вскоре стали дефицитом. Изначальный синий цвет французские каски потеряли, будучи закрашиваемы в болотный или в цвет хаки, как его стали называть на английский манер, от индийского слова, означающего «пыльный». Да и буквы RF улетели в прошлое, вместо них белогвардейцы лепили жестяного двуглавого орла, а красноармейцы — жестяную пятиконечную звезду. Взятая же в матерчатый чехол, тоже цвета хаки, каска Адриана напоминала элегантную буденовку. Год от года адрианок становилось все меньше и меньше, а в конце тридцатых они и вовсе исчезли из красноармейского обихода, ушли пылиться на антресоли, в шкафы, в чуланы... Да и конечно же достались пожарным.

К тому времени в Красной армии появились новые каски. Сначала — заимствованный у белых так называемый русский шлем — на основе адрианки, но с добавлением никеля, на полмиллиметра толще и на полкилограмма тяжелее, с усовершенствованным подшлемником, который отныне стали называть подтулейным устройством или, проще, подтулейкой. Каска М-17, или «Сольберг», названная так по финскому заводу, где она производилась, защищала от камней и осколков, но оставалась уязвима для пуль.

В 1929 году адрианка получила дальнейшее развитие: появился «колокольчик» — экспериментальный шлем М-19. Но он оказался сложным в производстве и дальше войсковых учений под Бобруйском никуда не шагнул. И лишь через семь лет в нашу доблестную Красную армию поступил надежный шлем СШ-36. Его лично проверил на прочность легендарный Будённый. Он хвастался, что его шашка рассечет пополам любую каску, но когда начал рубить, шашка только отскакивала, а шлем оставался невредим.

— Етить-колотить! — удивился Семен Михайлович и, глянув на Драчёва, узнал его. — Батюшки святы! Умственный деятель? Это ты, что ли?

— Так точно.

Двенадцать лет назад они познакомились в Новосибирске, куда Будённый приезжал инспектировать кавалерию.

— Перебрался из Сибири-то?

— Есть такое дело. Понадобился тут.

— Вот смотри, умственный деятель, вот тут советую расширить покатые боковые края, дабы при ударе шашка отскакивала в сторону.

Совет легендарного командарма учли.

Вес — чуть больше килограмма, толщина стали — чуть больше миллиметра. Каска получилась чем-то средним между адрианкой, колокольчиком и немецким штальхельмом. Производство наладили на Лысьвенском металлургическом заводе, и новорожденная, естественно, получила прозвище «лысьвенка».

Впервые она пошла в бой не у нас, а в Испании, ее посылали отрядам республиканцев. А потом — в сражениях на озере Хасан и на реке Халхин-Гол, которые называли второй Русско-японской войной.

Драчёв с 1936 года в Монголии, где через три года после его появления там развернулись широкомасштабные боевые действия, а он сам оказался в должности помощника командира 57-го особого корпуса по материальному снабжению. Части этого корпуса были развернуты в Монголии еще с 1938 года, сначала командовал Конев, потом Фекленко, а с лета 1939 года Жуков. Но в помощники к Жукову Драчёв не попал, поскольку они разругались и Павла Ивановича перевели в Харьков преподавать в академии.

В результате трехмесячных боев вторая Русско-японская оказалась успешнее, чем первая, Квантунская армия потерпела поражение и была изгнана за пределы Монголии.

— Теперь я понял, как монголы пошли на Русь, —