Сторож брата. Том 2 - Максим Карлович Кантор

Отставной майор Гормли, с желтым пергаментным лицом, соломенными волосами и желтым стеклянным глазом, вышел вперед. Он был похож на сказочного персонажа, и младший мальчик спросил:

— Мама, это тролль?

Потом спросил Винни Пуха и Аслана:

— Вы знаете этого тролля, он не очень злой?

Пух и лев Аслан промолчали.

Одноглазому троллю мальчик сказал так:

— Желтое одноглазое чудовище, ты пришел из леса, чтобы с нами жить?

Бурсар Гормли оскалился:

— Это ты живешь в моем доме, мальчик. Этот дом принадлежит колледжу Камберленд. Вам дом дали на время. Из милости. И мы всегда можем забрать дом обратно.

— Здесь будут жить украинские беженцы, которых бомбит твой папа, — отчеканила миссис Кингсли. — Будет жить добрая семья, которую вы обидели.

— Мы никого не обижали, — сказал маленький мальчик и собрался плакать.

— Не смей плакать, — сказала Мария. — Папа не любит, когда ты плачешь.

И мальчик не плакал.

— Дом нам дали не из милости, — сказала Мария. — Мы никогда милости не просили. Моего мужа пригласили на работу в университет и предоставили жилье. Причем стоимость этого жилья вычитали из зарплаты. Здесь нет милости.

— Милость состоит в том, что вас пустили в свободную страну, — сказал Гормли.

— Ваша страна поставила мир на грань войны. Попраны законы мирового сообщества. Такие двусмысленные персоны, как ваш муж… почему вы молчите? Возражайте, если можете!

Молчание Марии расстроило миссис Кингсли. Миссис Кингсли любила людей с позицией и презирала апатичных субъектов. Худая женщина не пробовала защищаться.

— Мне нечего сказать, — сказала Мария. — Мусор выносим аккуратно.

— Ответьте: как относитесь к Украине?

— Никак не отношусь.

— В письме, полученном нашим комитетом, сказано, что вы не одобряете борьбу украинского народа.

— Мне все равно.

— Не ходите на демонстрации на Брод-стрит?

— Плакаты видела. Не хожу.

— Остаетесь равнодушны? К борьбе, за которую миллионы платят кровью? — сказала миссис Кингсли.

Алекс Гормли, отставной майор, обличенный полномочиями в решении жилищных вопросов колледжа, расправил тощие плечи, стекляшка в глазнице блеснула.

— Потрудитесь ответить на поставленный вопрос, — сказал Гормли. — В Великобританию съехались пособники Путина. Сегодня мы желаем выяснить, кто именно пользуется гостеприимством колледжа. Что вам известно о пятой колонне?

— Ничего, — сказала Мария. — Что вам здесь нужно? Хотите, чтобы мы уехали? Мы уедем.

— Мама, почему мы должны уехать? Мы поедем за папой?

— Мама, скажи, куда мы поедем? Лев Аслан, ответь!

Но лев Аслан молчал.

— Это их игры, — сказала мама. — Они не знакомы с медведем По и с Мурочкой. Поэтому игры у них злые.

— Мама, мама, — спросил младший мальчик, — мы поедем к папе?

Мария ответила обычным твердым северным голосом:

— Конечно.

— Папа нас защитит?

— Да.

Глава 27. Игра без правил

Поезд шел на восток, и с каждым километром оксфордские путешественники углублялись в земли, где нет привычного им закона и нет известных правил игры.

Тех правил, по которым играет так называемый «цивилизованный человек» Запада, в снегах и степях не существует. Но ведь в какую-то общую игру Запад, Восток и Россия играют? Значит, у этой общей игры имеются внутренние правила. Просто мы их не знаем, думал Марк Рихтер. Каждый из обывателей применяет известные ему, локальные, правила к общей игре.

В этой общей игре Путин просчитал партию на три хода вперед, американцы на шесть. А ведь Путин играет хорошо. Но ошибся на несколько ходов. Или не ошибся? Вдруг это Запад думает, что Россия попала в ловушку, а в ловушке — сам Запад?

— Скажи, пожалуйста, — обратился Марк Рихтер к Жанне Рамбуйе, — зачем так грубо говоришь с Астольфом? Ты мужа не любишь, это видно. Но зачем унижать? Или это у вас игра такая? Договорились?

— Не стесняйся, спрашивай, — ответила великолепная Сибирская королева, — вижу, мучаешься из-за семьи. Жену оставил, любовница предала, виноват перед Родиной, Родина перед тобой. Тебе, Рихтер, просто нравится мучаться. Нормальные люди проще живут.

— Объясни.

— Я на Западе с четырнадцати лет. Думаю по-французски. Когда живу в Англии — по-английски. Я — человек Запада. Якутию не помню. Ты долго на Западе жил, а главного на Западе не понял. На Западе повсюду действуют контракты. Пришел в ресторан — заключил маленький контракт. Муж и жена — контракт. Дети и родители — контракт. Человек и государство — контракт.

— Закон, — уточнил Рихтер. — Конституция. У Монтескье есть такая книга…

— Студентам будешь втирать. Юноши, может, поверят. А я объясняю, как устроено на самом деле. На всякий контракт есть другой контракт, который отменяет первый. А на второй контракт уже приготовили третий. Таких контрактов сто тысяч. Представил? Теперь умножь сумму на триллион — получишь суммы, которые сегодня на кону. Ты сидишь такой унылый и думаешь, что в мире нет правил. А русские балбесы кричат: «Двойной стандарт!» Просто правил очень много. И стандартов не два, а двести двадцать два. Теперь понял?

— Нет, — честно ответил Рихтер.

— У нас с Астольфом — контракт. Называется «открытый брак». Мне нужен муж с родословной. Ему нужна жена с Востока — красавица. Когда заключали контракт, была дружба с Россией. Астольф меня в Москву возил, сделки оформлял, я блистала. Если надо, шла в постель с министром. И не морщи лоб. Ты с Оксфордом контракт подписал? А я с Астольфом. Какое время было, Рихтер!

Жанна Рамбуйе рассказала, как жилось в девяностые годы, как заключали сделки с директорами алюминиевых комбинатов и владельцами угольных шахт.

— Столько друзей тогда было! Инесса Терминзабухова, Зульфия Тохтамышева — золотые девочки. Думаешь, им все просто далось? Контрактов надо много, Рихтер. Один контракт сгорел, а другой действует. Узнала, что у мужа родословная липовая. Но зато у него другой контракт имеется. У Астольфа — контракт с настоящими аристократами: его признали за своего. Важно, чтобы в Брюсселе был аристократ из Оксфорда: старые клячи хотят участвовать в новом переделе мира. Мой чиновник сразу на три контракта работает. Понял теперь?

— Нет.

— Хочу, чтобы понял. Тебе легче станет. Вот у тебя коллега — поляк Медный. Поляк в Оксфорде. Как думаешь: он сколько контрактов заключил? У меня любовник — американец. Астольф с моим любовником дружит, но делает вид, что жену ревнует. Фишман из брюссельских мальчиков веревки вьет. Астольф счастлив, что я с Фишманом. Американец Фишман на России сейчас триллионы делает, а я пригожусь, за русскую сойду. Оппозицию раскручу, если надо, я умею.

— Просто Мата Хари. Не запутайся.

— Вся Европа — Мата Хари. Всегда такой была. Я и с адмиралом роман кручу. Так, про запас.

— Астольф, Фишман, адмирал Черч, — сказал Рихтер. —