"Санта-Барбара". Компиляция. Книги 1-12 - Генри Крейн

Улыбка искривила губы Мейсона, но это была очень недобрая улыбка.

— Ты хочешь сказать, что она для тебя много значила, мерзавец? А ты хоть знаешь, что такое уважение, согласие, любовь?

— Не знаю, Мейсон, — заторопился с ответом Марк, — не знаю, что она сказала тебе, но у нас все было по согласию.

— Что? Что ты сказал? — Мейсон сжал кулаки, а его глаза налились кровью. — А ну‑ка, повтори!

— Марк, замолчи! — взмолилась Мэри.

— Она сама этого хотела, — спокойно сказал Марк Маккормик.

— Ты врешь, это наглая ложь!

— А как ты думаешь, Мейсон, почему она тебе не сказала об этом сразу?

Марк резко встал из‑за стола, но Мейсон вскочил раньше, его правая рука, описав дугу, ударила Маккормика в челюсть. Тот отлетел в угол зала и рухнул на пол. Мейсон, опрокинув столик, бросился на Марка и стал наносить один удар за другим.

Если бы не управляющий "Ориент Экспресс", то, возможно, Мейсон избил бы Марка до смерти, так неистово колотил он своего соперника. Управляющий схватил Мейсона за руки и оттащил к стене.

— Мистер Кэпвелл, мистер Кэпвелл, успокойтесь. Держите себя в руках.

Мейсон крутил головой и пытался вырваться. Марк поднялся на четвереньки, потом — во весь рост. Он достал из кармана носовой платок, вытер окровавленные распухшие губы и кровоточащий нос.

— Отлично, отлично, Мейсон! — как бы радуясь тому, что произошло, негромко проговорил Марк.

И вдруг заорал на весь зал ресторана:

— Отлично, Мейсон! Теперь моего согласия на развод вы не получите никогда!

Мэри испуганно прикрыла лицо руками, а Мейсон, негодуя, пытался вырваться из цепких рук управляющего, чтобы еще раз ударить Марка.

— И что тогда будет, Марк?! — выкрикнула Мэри, — что?! Ты можешь себе представить?

— Конечно, я прекрасно все это понимаю. Тогда он, — Марк указал рукой на Мейсона, — он не сможет растить моего ребенка. Вот что будет.

Мейсон стоял, понурив голову, а Марк злорадно смеялся окровавленным ртом.

— Это мой ребенок, Мэри! Запомни, это мой ребенок. И я его хочу… я выращу его, — грозя всем кулаком, выкрикивал Марк.

Мэри побледнела, губы ее затряслись. Она отпрянула к Мейсону, прижалась к нему спиной. Мэри явно испугалась, услышав подобное из уст своего мужа.

— Нет Марк, это мой ребенок! — выкрикнул из‑за плеча Мэри Мейсон.

— Нет, Мейсон!.. Хотя анализы покажут, чей он. Это не займет много времени, — Марк, с презрением посмотрев на Мейсона и Мэри, быстро вышел из "Ориент Экспресс".

Мейсон хотел рвануться за ним вдогонку, но Мэри и управляющий удержали его.

В комнате для свиданий психиатрической лечебницы доктора Роулингса нервно расхаживал СиСи Кэпвелл. Он то и дело подходил к зарешеченному окошку и смотрел в коридор, но тот был абсолютно пуст. Лишь откуда‑то из глубины доносились приглушенные голоса.

— Когда же она придет? Я уже устала ждать, — нервничала София, — у меня нехорошие предчувствия.

— А какие тут еще могут быть предчувствия? Откуда взяться хорошим? — сказал СиСи. — Мне сказали, что у них сейчас общее собрание пациентов и наша Келли скоро освободится.

— Мне так тяжело, — сказала София, — казалось, приедем сюда и на душе станет легче. А сейчас какое‑то волнение…

СиСи подошел к Софии и обнял ее за плечи.

— Успокойся, дорогая, конечно, лечебница — это не лучшее место, чтобы успокоить нервы.

— А ты можешь себе представить, СиСи, каково ей здесь? Изо дня в день…

— Но что я могу сделать? — развел руками СиСи, — ты же сама понимаешь, по–другому — нельзя.

— Да, понимаю, — кивнула София.

В ее голосе было столько горечи, что СиСи еще сильнее обнял свою жену.

— Я вижу, София, ты уже смирилась с мыслью, что Келли с нами не отпустят.

— Да. Но я до сих пор не могу понять, почему доктор не согласен отпустить ее с нами хотя на денек, хотя бы на праздник. Ведь это бы пошло ей на пользу.

— Не знаю, наверное, у доктора Роулингса есть какие‑то соображения на сей счет.

— Мне он не очень нравится, — призналась София.

— А почему он должен тебе нравиться? Мне, например, никогда не нравились ни хирурги, ни психиатры. У них у всех одинаковое выражение лица, к тому же- выражение не из приятных.

— Я этого не замечала, — задумалась София, — хотя теперь, когда вспоминаю тех врачей, которых я знала, то, думаю, ты прав.

— Ты всегда соглашаешься со мной. София тряхнула головой.

— СиСи, у тебя все‑таки, чудовищная сила воли. Ты так умеешь влиять на людей. Видишь, и я начала подстраиваться под тебя. Говорю лишь бы с тобой согласиться, хотя на самом деле у врачей такое же выражение лиц, как у всех остальных людей. И я многих из них вспоминаю с большой благодарностью. Да и тебя подняли на ноги врачи.

— Да ладно, София, это я так, сболтнул глупость, — признался СиСи, — нервы на пределе.

В глубине коридора раздались тихие шаги. СиСи и София насторожились. София своим материнским чувством ощутила, поняла — это идет Келли.

Шаги приближались к двери, а СиСи не мог заставить себя подняться и заглянуть в небольшое квадратное зарешеченное окошко.

Наконец, дверь со скрипом отворилась и на пороге возникла Келли. Ее лицо было ужасно бледным, волосы не причесаны, губы подрагивали. На ней была теплая вязаная кофта, но девушка зябко поеживалась.

— Папа… мама… — растерянно проговорила она.

— Привет, — София бросилась к дочери.

— Привет, дорогая, — сказал СиСи.

Мать и дочь обнялись. СиСи смотрел на двух таких дорогих ему людей и у него защемило сердце.

"Боже мой, — подумал он, — неужели я так и не смогу ничего сделать для них обеих? Ведь я их так люблю, а стою сейчас с таким спокойным выражением лица… хотя должен плакать. И откуда у меня эта черствость? Права София — нужно быть мягче".

— Девочка моя! — шептала София. Келли нервно вздрагивала.

— Мама, — отвечала она, — как я рада, что вы приехали.

Наконец, София отпустила Келли и та тут же бросилась к отцу.

СиСи прижал ее