"Санта-Барбара". Компиляция. Книги 1-12 - Генри Крейн

— На террасу? Ставить прямо на столы?

— Да–да, ставьте куда хотите эти цветы, — СиСи посмотрел на огромный букет, потом на Софию.

Та нервно передернула плечами и двинулась по лестнице на второй этаж.

— Черт! Эти цветы… — сам себе прошептал СиСи Кэпвелл.

Мужчины с корзиной цветов переглянулись.

— Странные эти Кэпвеллы, — сказал младший из них своему напарнику.

— Почему странные?

— Какие‑то они… вечно у них проблемы.

— А ты откуда знаешь? — спросил старший.

— Да все в городе говорят. Сейчас у них дочь сидит в сумасшедшем доме… Да и вообще в их семье творится черт знает что.

— Какое тебе до этого дело? Тебе платят за то, что ты привозишь цветы, а не за то, что ты распространяешь о Кэпвеллах всякие сплетни.

— Да я не распространяю, — сказал тот, который был помладше.

— Признайся, а здорово было бы жить в таком доме! — сказал мужчина в сине–красной кепке.

— Об этом не могу даже и мечтать. Дом достался им по наследству.

— Богатыми рождаются, — сказал младший.

— Да нет, богатым можно родиться, но потом стать бедняком. Богатыми становятся, — сказал тот, который был постарше.

— А что же ты не стал богатым? — поинтересовался носильщик, опуская корзину на край огромного стола, застланного хрустящей белой скатертью.

— Почему не стал богатым? Не знаю, как‑то не повезло мне в жизни.

— Вот видишь, если бы ты родился богатым, значит и сейчас ты был бы богатым и не носил бы эти дурацкие корзины цветов.

— Возможно, возможно. А что у них здесь сегодня произойдет?

— Наверное, праздник. Эти Кэпвеллы всегда на День Независимости устраивают самые большие в городе праздники. Раньше с ними могли еще состязаться Локриджи, а сейчас уже нет, — сказал мужчина в сине–красной кепке, поправляя яркие цветы в корзине.

Хотел бы я, Чарли, поприсутствовать на этом празднике. Небось танцы будут, фейерверк…

— Ну, фейерверк — обязательно. Кэпвеллы всегда устраивают самые шикарные фейерверки, это делал еще их отец, а потом как‑то пошло по наследству,

— Хорошо иметь богатых родителей, — вновь сказал рабочий помоложе.

Перл заглянул в общую комнату. Он уже сбросил свой дурацкий шутовской мундир и сейчас был в сером спортивном костюме. Келли, вновь погрустневшая, расхаживала по комнате, скрестив на груди руки.

Она зябко поеживалась, как будто в общей комнате было очень холодно.

— Келли, — возбужденно воскликнул Перл, — твои родители обязательно вернутся, они заставят доктора Роулингса дать разрешение на твое посещение.

Но слова Перла не произвели на Келли ни малейшего впечатления. Она с таким же сосредоточенным и замкнутым выражением на лице прошла в глубину комнаты.

— Послушай, Келли, а ты, случайно, не сказала своим родителям, что с тобой и я нахожусь здесь? — поинтересовался Перл.

Келли вместо ответа покачала головой.

— Ну что ж, тогда отлично.

— Отлично? — переспросила Келли и глянула в глаза Перлу.

— Ну да, в общем‑то, хорошо, что ты не сказала. Знаешь, у меня как‑то давно был один приятель, которого тоже засунули в такую мышеловку, — Перл перебросил свой дурацкий мундир с одной руки на другую.

Он говорил очень серьезным голосом и Келли прислушалась к его словам, еще не понимая, куда клонит Перл.

— Ну и что, — Келли смотрела прямо в глаза Перлу, — он выбрался из мышеловки?

Перл несколько мгновений молчал, но потом грустно ответил:

— Нет.

— Ясно, — сказала Келли и опустила голову.

— Знаешь, я хотел ему помочь, точно так, как хочу помочь тебе, но не успел.

— Не смог тогда, не сможешь и теперь, — сказала Келли.

— Посмотрим.

— Меня никогда отсюда не выпустят, пока я не выполню то, чего от меня требуют. А я не знаю, чего они от меня хотят, — сказала Келли.

Но договорить Келли и Перлу не дали. Дверь с шумом распахнулась и сестра Кейнор вместе с Адамсом вкатили в комнату тележку, на которой в лечебнице развозили пищу и лекарства.

Вслед за ними в палату вошел мистер Мориссон. На нем, как и прежде, была смирительная рубашка. Адамс на ходу пытался объяснить, что же все‑таки произошло в палате Леонарда Капника — Перла.

— Понимаете, он бы с ней ничего не сделал, если бы она не пришла к нему.

Сестра Кейнор кивала головой.

— Правильно, правильно, мистер Адамс, вы абсолютно правильно все говорите.

— Так вот, она сама пришла к нему в комнату и сама разделась. Он здесь ни при чем.

— Знаете, мистер Адамс, — но обращаясь сразу ко всем, громко заговорила сестра Кейнор, — мы все с вами живем в обществе и недостойное поведение одного из вас бросает тень на другого. Поэтому доктор Роулингс и принял такое решение — наказать всех сразу, всех без исключения.

— Но это несправедливо, — густым басом сказал Мориссон.

Его руки были связаны и ему доводилось жестикулировать всем своим огромным телом.

По случаю появления сестры Кейнор, Перл облачился в свой дурацкий мундир и на его лице появилось кичливое выражение победителя. Элис, вошедшая в палату вслед за Адамсом, Мориссоном и сестрой Кейнор, уселась за круглый стол и принялась завершать начатый рисунок.

— На сегодня все развлечения отменяются, — прокричала сестра Кейнор, подбежала к столу и вырвала у Элис рисунок.

Та беспомощно опустила голову.

Но тут вмешался Перл. Он с горделивой гримасой выхватил из рук сестры Кейнор лист бумаги и громко крикнул:

— Ах ты дрянь! Мистер Уэн получит награду из рук отца нации. Еще, пожалуйста, нарисуйте одну звезду, Элис, — проговорил Перл, выкатил грудь и постучал по ней кулаком. — Всем все понятно?

Пациенты с изумлением смотрели на эту до крайности нелепую сцену.

— Вы что, хотите, чтобы всех больных отправили по палатам, мистер Капник? — прошипела сестра Кейнор и вновь вырвала рисунок из рук опешившей Элис.

Великан Мориссон хотел было вступиться за девушку, но Адамс его сдержал:

— Не надо. Не надо, — прошептал он, едва дотягиваясь до плеча Мориссона, но тот стряхнул с себя Адамса, как назойливую муху.

Перл повернулся к гиганту Мориссону и воздел вверх руку.

— Вы почему не исполняете приказаний своего президента? — выкрикнул Перл.

— Никакой вы не президент, — сказал Адамс, снял