"Санта-Барбара". Компиляция. Книги 1-12 - Генри Крейн

— Так что, СиСи, ты хочешь такую войну? — сокрушенно закивал Лайонел, — ты хочешь втянуть в нее всех наших детей? Ну что ж, ну что ж… — прошептал Лайонел, — теперь ты можешь жить с полной уверенностью в том, что сам виноват, что сам втянул детей в нашу войну. И теперь Мейсон, Иден, Тэд будут моей законной добычей, — зло прошептал Лайонел Локридж.

Бармен с изумлением смотрел на двух уважаемых в городе людей, которые, казалось, вот–вот были готовы броситься друг на друга и развязать страшную драку. Бармен даже разволновался: чего–чего, а вот такого он не ожидал от двух солидных господ.

Лицо Лайонела Локриджа сделалось багровым от злости, а СиСи Кэпвелл побледнел. Но они еще долго не отходили друг от друга, стоя рядом, буквально в двух шагах, пристально разглядывая друг друга, разглядывая так, как будто не видели друг друга сто лет или видят впервые. Но они знали друг о друге все, каждый знал о каждом мельчайшие подробности жизни, самые скверные привычки, все провалы и взлеты.

СиСи и Лайонел могли написать книги друг о друге, биографические книги с тысячами мельчайших подробностей. Сейчас они застыли друг перед другом, готовясь к последнему роковому прыжку, готовясь вцепиться друг другу в горло и вырвать победу.

Каждый считал, что правда на его стороне, каждый был уверен, что судьба на сей раз улыбнется ему и поможет уничтожить врага. А если и не поможет уничтожить смертельного врага, то пусть подарит красивую гибель.

Так думал Лайонел Локридж, так думал СиСи. Правда, СиСи был уверен в своей победе, был уверен, что сейчас Локриджи не устоят перед ним, что их план рухнет. А он, СиСи Кэпвелл, сможет отомстить за все то плохое, что сделала семья Локриджей семье Кэпвеллов.

Это могло показаться даже смешным, что двое взрослых мужчин, у которых уже взрослые дети, готовы драться друг с другом, готовы бороться и доказывать друг другу свою правоту. Но в Санта–Барбаре, наверное, уже никто не помнил из‑за чего началась эта извечная вражда Локриджей и Кэпвеллов.

Наверное, не знали этого и Лайонел с СиСи, они просто боролись друг против друга, боролись, надеясь победить и этой победой искупить весь тот позор, который одна семья причинила другой, расплатиться победой за все.

Бармен, чтобы не быть свидетелем чего‑нибудь уж очень страшного, спрятался за стойку и принялся расставлять бутылки на стеллажи.

Перл в инвалидной коляске сидел у письменного стола доктора Роулингса, в его кабинете.

Он смело схватил со стола пачку белых листов плотной бумаги, на которой были изображены какие‑то каракули. Перл с видом знатока принялся разглядывать эти рисунки, поворачивая голову то на левое плечо, то на правое. Он так был захвачен своим занятием, вернее, изображением своей занятости, что сунул в рот авторучку, тоже схваченную со стола доктора, и придерживал ее двумя пальцами, будто это была сигарета.

— Замечательно! Замечательно! А это просто восхитительно! Чудесно! А это неподражаемо! — поворачивая листы то так, то эдак выкрикивал Перл.

Сестра Кейнор пыталась вставить ключ в замочную скважину, чтобы положить в соседнем кабинете карточки больных, которые держала в руках.

— Что вы делаете, сестра Кейнор? — послышался грозный окрик доктора Роулингса и он быстро подошел к сестре.

— Я хотела убрать вот эти карты, — испуганно проговорила в ответ сестра Кейнор.

— Я сам их уберу, — доктор буквально вырвал из рук сестры тонкие пластиковые папки. — Этими папками занимаюсь только я, запомните, сестра Кейнор!

— Так же как и пластиковые папки, — доктор выхватил из рук сестры Кейнор связку ключей.

— Извините, извините, доктор, — виноватым голосом затараторила сестра Кейнор, — я хотела… я думала, так будет лучше. Так вот, думаю здесь только я.

В это время доктор Роулингс повернул голову и увидел Перла, занятого рассматриванием странных рисунков.

— Мистер Капник, — строго глянув на сестру сказал доктор Роулингс, — не должен рассматривать эти тесты.

— Извините, доктор, я не заметила.

— Положите, пожалуйста, на стол, — громко произнес доктор Роулингс, обращаясь к Перлу.

Тот вначале сделал вид, что слова доктора относятся не к нему, но потом резко обернулся.

— Извини, Генри, — патетично воскликнул Перл, — я думал, это бизнес–планы, — и небрежно швырнув листы на стол, вытащил изо рта авторучку, сделал такое движение, будто бы стряхивает пепел.

— Пожалуйста, можете идти, сестра, — разрешил доктор Роулингс.

Сестра Кейнор кивнула и суетливо покинула кабинет, не забыв прикрыть за собой дверь.

— Я рад, — закричал Перл. Чему?

— Я рад, что сестра Элеонор выписывается, — и он вновь сбил мнимый пепел на пол прямо на ковер, устилавший пол кабинета доктора Роулингса.

Но доктор Роулингс не придал всем этим движениям и восклицаниям Перла серьезного значения. Он уселся за стол, взял тесты на твердых листах бумаги, как будто колоду карт, перебрал их в руках, аккуратно сложил.

— Ну что ж, мистер Капник, сейчас мы займемся с вами своим делом.

— Конечно, — развязно выкрикнул Перл.

— Посмотрите, пожалуйста, вот на эти чернильные пятна, сосредоточьтесь, мистер Капник, скажите, какие у вас эти пятна вызывают ассоциации, — доктор повернул один из твердых листов бумаги и показал Перлу.

Тот откинулся на спинку своей коляски, прищурил глаза, будто бы рассматривал произведение искусства, переложил авторучку из одного угла рта в другой.

— Это верховный суд, это судьи, их девять. Мне очень нравится этот портрет — замечательная работа, творческая удача.

Доктор отложил лист в сторону и показал Перлу следующий.

— А это что‑то уже гораздо более сложное, — Перл потянулся к рисунку.

Доктор дал его и пациент принялся более пристально рассматривать изображение трех чернильных клякс.

— Это что‑то гораздо более сложное, по–моему, это похоже на Национальную Систему Пенсионного Страхования, — придирчиво вглядываясь в мелкие капли сказал Перл и вновь откинулся на спинку кресла. — Да, да, это социальное обеспечение, — Перл швырнул лист бумаги на стол прямо в руки доктору.

Доктор поставил перед Перлом следующий рисунок.

— А вот теперь я в тупике. Я действительно не могу сообразить, что же это такое. Хотя… минуточку, дайте я сосредоточусь и подумаю.

Перл вытащил авторучку изо рта, вновь стряхнул мнимый пепел и склонил голову набок.

— Да не мучайтесь, не мучайтесь, мистер Капник, итак все ясно, — пристально гладя в