"Санта-Барбара". Компиляция. Книги 1-12 - Генри Крейн

— Это визит вежливости? — поинтересовался Мейсон у отца.

— Можешь считать как угодно, — холодно ответил СиСи Кэпвелл.

Мейсон, наконец‑то, спохватился.

— Садись.

Он провел отца в гостиную и усадил на большой угловой кожаный диван. СиСи удобно устроился и посмотрел на Мейсона. Тот так и остался стоять перед отцом.

— Какие‑нибудь дела? — поинтересовался он.

— Не удивляйся, сын, — сказал СиСи, — у меня есть причины, чтобы встретиться с тобой.

— Догадываюсь, — ответил Мейсон.

— Я только что разговаривал с Лайонелом Локриджем, — начал СиСи.

От упоминания о Лайонеле Мейсон напрягся, его лицо исказила гримаса. А СиСи продолжал:

— И Лайонел упомянул о чем‑то, что было связано с тобой, Мейсон.

Мейсон не торопился отвечать. Он неспеша уселся рядом с отцом и подпер голову руками.

— Отец, если ты пришел со мной обсуждать Лайонела Локриджа, то я к этому сейчас не готов. Я не хочу никаких семейных разборок, — Мейсон поднялся и принялся шагать по гостиной.

СиСи следил за его нервными движениями.

— У вас с Мэри что‑то не так? — спросил СиСи.

— Да, но давай, отец, не будем сейчас об этом. Нет ни настроения, ни желания говорить.

— Если это не просто ссора, — предположил СиСи, — то я бы мог чем‑нибудь помочь тебе, помочь вам, — осторожно добавил он.

СиСи поднялся с дивана и подошел к Мейсону. Тот вначале дернулся в сторону, но потом сдержал себя и остался стоять на месте.

— Нет, отец, это не ссора, но ты ничем не можешь нам помочь.

— Но почему?

Мейсону было тяжело говорить, но он все‑таки заставил себя:

— Марк изнасиловал Мэри.

— Что? — ужаснулся СиСи.

— Да, Марк изнасиловал Мэри.

— Когда?

— Месяц тому назад.

— Месяц… тому… назад? — изумленный СиСи выговаривал одно слово за другим.

— Да, это произошло в доме для гостей, когда они были одни, поэтому мы не можем аннулировать брак, — взгляд Мейсона сделался грустным, ему невыносимо тяжело было говорить вновь о своем несчастье.

СиСи долго не мог найти что сказать.

— Мне очень жаль, Мейсон, поверь, мне искренне жаль вас обоих.

— Я должен выступить обвинителем на процессе. Мэри это не очень нравится, она вообще против судебного разбирательства. Но я, отец, сумел уговорить ее, а она страшно переживает, — Мейсон отвел взгляд в сторону и отошел от отца.

Тот даже не делал попыток приблизиться к сыну. Он как завороженный смотрел в одну точку.

— Мне очень жаль, — вновь протяжно проговорил СиСи Кэпвелл.

— Я верю тебе, отец.

— Боже, какое чудовище! Как он только мог решиться на такое!

Мейсон, чтобы не наговорить лишнего, схватился за спинку стула и до боли сжал пальцы.

— Что я могу сделать для тебя, Мейсон?

— Спасибо, отец, за заботу, но, по–моему, самое лучшее сейчас, единственное, что можно сделать — это оставить нас с Мэри вдвоем, дать нам возможность поговорить.

СиСи колебался, уходить ему или нет.

— Да, оставить нас вдвоем, — повторил Мейсон.

— Сын, если что‑нибудь тебе будет нужно то обращайся ко мне, — СиСи двинулся к выходу.

— Спасибо тебе, отец, я воспользуюсь этой возможностью.

Мейсон откинул со лба волосы и вытер вспотевший лоб носовым платком. СиСи, казалось, не хотел уходить, но Мейсон его не останавливал.

— Да, Мейсон, не забывай, что у тебя есть отец, который кое‑что для тебя может сделать, — СиСи закрыл за собой дверь.

Мейсон остался стоять посреди гостиной. На его лице выражалась растерянность и в то же время теплое чувство к отцу, ведь он был так виноват перед ним. Но Мейсон подумал:

"Не стоит так переживать из‑за моей размолвки с отцом. В конце концов, мы оба стоим друг друга. Не нужно вмешивать в наши противоречия Мэри".

Мейсон несколько раз прошелся по гостиной и наконец, позвал:

— Мэри, он ушел, можешь выходить. Осторожно открылась дверь и в нее проскользнула Мэри. Она, словно бы не поверив словам Мейсона, осмотрелась. И только когда убедилась, что СиСи здесь нет, облегченно вздохнула.

— Надеюсь, он не обиделся? — поинтересовалась Мэри.

— По–моему, нет, — Мейсон задумался. — Тем более, что я ему все объяснил и он, кажется, понял. Отец в последнее время стал человеколюбивым.

— Да, — усмехнулась Мэри, — это один из двенадцатилетних циклов, о которых ты говорил.

— Ты еще злишься на меня? — спросил Мейсон.

— Нет, — вздохнула Мэри, — хотя, может, немного и злюсь, чуть–чуть.

— Сколько? Мэри кивнула.

— Самую чуточку, совсем немного.

— Ну тогда все хорошо, — Мейсон улыбнулся. Мэри подалась к нему.

— Давай лучше поговорим, — сказал Мейсон.

— О чем говорить? Разговоры ни к чему не приводят и они мне не помогают.

— Да, сегодня был тяжелый день.

— Очень, — кивнула Мэри и опустила голову. Мейсон стоял перед ней и чувствовал себя страшно виноватым, хотя и не мог понять, в чем он провинился перед любимой. А Мэри не спешила прийти к нему на помощь. Она сидела, углубившись в свои мысли, и казалось, забыла о существовании Мейсона. Мужчина опустился рядом с ней на диван.

— Но теперь ты понимаешь, как важно довести начатое до конца? Ты понимаешь, что должна восторжествовать справедливость?

— Ты вновь заводишь разговор о судебном процессе? — равнодушно произнесла Мэри, — ты же знаешь, я не хочу слышать о нем.

— Но тебе придется, иначе нам не выпутаться из сложившейся ситуации.

— Я не хочу ни о чем слышать. Ты не хочешь понять меня, Мейсон, не хочешь понять, как мне тяжело.

— Я все прекрасно понимаю, — пытался успокоить женщину Мейсон, — но ты сама загоняешь себя в угол, ты хочешь все простить Марку, а он этого не заслуживает.

— Не нам с тобой, Мейсон, судить кто заслуживает чего на этой земле — для этого есть бог.

— Для этого есть суд, — возразил Мейсон, — и он решит.

— Да, Мейсон, но ты хочешь выступить обвинителем на суде, а ты, согласись, не сможешь быть беспристрастным ни ко мне, ни к Марку, ни к самому себе.

Мейсон виновато отвел взгляд, а Мэри продолжала:

— Ты, Мейсон, вообразил себя богом, который волен решать людские судьбы.

— Я хочу, чтобы