"Санта-Барбара". Компиляция. Книги 1-12 - Генри Крейн

Маккормик некоторое время подавленно молчал, а затем кивнул головой.

— Хорошо, я подпишу все, что ты предложишь.

Марк всем своим видом продемонстрировал, как нелегко ему принять подобное решение. Он отвернулся, тяжело дыша.

И тут Мэри совершила ошибку. Ей, очевидно, следовало на этой закончить разговор и удовлетворяться тем, чего она смогла добиться от бывшего — хотя, впрочем, пока не бывшего — мужа. Однако она поторопилась вырвать из него еще одну уступку.

— Марк, мне еще нужно, чтобы ты признал, что изнасиловал меня. Он резко обернулся.

— Что это значит? В каком виде я должен это признать?

Мэри подалась вперед.

— Ты должен рассказать об этом всем Мейсону.

Марк стал дышать еще тяжелее, словно разъяренный бык. Глаза его налились кровью, губы плотно сжались.

— Нет, — решительно заявил он. — Этого я не сделаю.

— Я не стану лгать, Мэри.

Мэри сорвалась.

— Марк, ты продолжаешь лгать! — вскричала она.

— Ничего подобного, — повышенным тоном заявил Маккормик. — Я просто занимался любовью со своей женой. И это никогда в жизни не может считаться насилием!

Мэри в отчаянии схватилась за голову.

— Ты не признаешься в этом даже сейчас. Даже самому себе.

Марк, как обычно бывало с ним в подобных ситуациях, перешел на крик.

— Что вам еще нужно от меня? Что вы от меня хотите? Почему вы не можете оставить меня в покое? Я уже отдал вам все, что мог. Посмотри, что я имею в результате! Я потерял работу, и больше вряд ли смогу ее найти, люди говорят со мной только по необходимости, и не иначе. Я обещаю, что не буду искать встреч с тобой и с ребенком тоже. Этого, что — недостаточно? Как по–твоему?

— Нет! — в ярости выкрикнула Мэри.

ГЛАВА 4

Провал Альвареса сильно беспокоит окружного прокурора. В разговор Марка и Мэри вмешивается Джулия Уэйнрайт. Мейсон появляется в ресторане «Ориент Экспресс». СиСи безуспешно пытается остудить пыл сына.

Когда окружной прокурор вернулся в свой кабинет Иден беззаботно расхаживала вдоль стен, разглядывая повешенные на них картины.

Увидев Тиммонса, она обернулась и с улыбкой сказала:

— За то время, пока ты отсутствовал, тебе звонило, наверное, пятнадцать человек…

Кейт рассмеялся.

— Держу пари, что ты не ожидала, что тебе придется поработать секретарем в мое отсутствие?

— Да. И это несколько удивительно, потому что звонили они именно сюда, а не Кристине.

— Что ж, — пожал плечами Тиммонс. — Это как раз неудивительно, потому что номер своего телефона я даю такому большому количеству народа, что из них вполне мог бы получиться небольшой город, вроде Санта–Барбары. Ну и что, было что‑нибудь важное?

Иден пожала плечами.

— Вроде бы нет. Все говорили, что перезвонят позже, а вот один звонок был очень срочный и, похоже, важный.

— Что за звонок? — сразу же заинтересовался окружной прокурор. — Я надеюсь, что это был приятный женский голос.

— Нет, ты ошибаешься, — рассмеялась Иден. — Это был хриплый голос с испанским акцентом.

Тиммонс едва заметно переменился в лице. В глазах его блеснула подозрительность.

— И кто же это был?

— Не знаю, мне незнаком этот голос.

— Что же хотел этот таинственный испаноязычный человек?

Иден развела руками.

— Не знаю. Он просил тебя срочно перезвонить ему и оставил телефон.

— Где он?

— Я написала его на листке из блокнота. Лежит вон там, у тебя на стиле.

Тиммонс быстро подошел к столу и взглянул на бумажку.

— А что ты сказала ему?

— Я сказала ему, что ты сейчас вернешься. Он, наверное, ждет твоего звонка.

Тиммонс озабоченно взглянул на Иден.

— Тебя что‑то беспокоит? — поинтересовалась она. С некоторым смущением он произнес:

— Я думаю, что мне следовало бы сделать этот звонок одному. Ты не возражаешь, если я попрошу тебя покинуть мой кабинет на несколько минут?

— Конечно. Пойду попрошу твою безответно влюбленную в тебя секретаршу сварить мне кофе. Надеюсь, она не откажется это сделать — из любви к тебе, — язвительно сказала Иден, закрывая за собой дверь.

Тиммонс проводил ее взглядом, полным холодной подозрительности. Оставшись один в кабинете, он быстро набрал номер и поднес трубку к уху.

Иден демонстративно громко прошлась по коридору, изобразив звук затихающих вдали шагов. Затем она осторожно, на цыпочках, подобралась к двери Тиммонса и приложила ухо к дверному косяку, чтобы лучше слышать.

Спустя несколько секунд в кабинете раздался раздраженный голос Тиммонса.

— Алло, Зачем ты оставил мне номер своего телефона?..

Иден вытянула шею, стараясь получше расслышать каждое слово Тиммонса.

— Ты ведь даже не знал, кто она такая. Ты что, полный идиот? Ладно.

Спустя несколько мгновений Иден услышала, как окружной прокурор громко стукнул кулаком но столу и заорал в трубку:

— Черт побери! Когда это случилось?

Он мгновенно понял, что совершил ошибку, позволив своим чувствам вырваться наружу, и торопливо проговорил в трубку:

— Подожди меня, не отключайся. Я сейчас, — с этими словами Тиммонс бросил трубку на стол и быстрым шагом направился к двери.

Услышав его последние слова. Иден торопливо покинула свой наблюдательный пункт и исчезла за углом. Спустя мгновение после того, как она укрылась, дверь кабинета окружного прокурора распахнулась и оттуда высунулся Тиммонс. Он подозрительно осмотрел окрестности и, не обнаружив там никого и ничего, что могло бы заставить его насторожиться, закрыл дверь.

Вернувшись к своему столу, он взял трубку, и скривившись от злости, сказал:

— О чем ты проболтался Кастильо?

Услышав ответ, окружной прокурор тяжело вздохнул.

— Прекрасно, но больше сюда не звони. Ты забыл, что знаком со мной… Понял?

Он положил трубку и в бессильной ярости несколько раз вполголоса выругался:

— Черт возьми! Черт бы все это побрал!

Смяв бумажку с номером телефона Альвареса, он швырнул ее в урну, но маленький бумажный комочек, не долетев, упал на пол.

Рекламный щит с установленными на нем гигантскими буквами раскачивался все сильнее и сильнее. Плохо завернутые болты в основании букв едва удерживали их. Проволочные растяжки с каждым порывом ветра трещали все сильнее и сильнее.

Марк расхаживал по крыше, возбужденно размахивая руками.

— Мэри, не думай, что я признаюсь во всем, чем угодно, только ради твоего удобства. Это не в моих традициях. Ты хочешь, чтобы я признался