На встречу дня - Ежи Вавжак

— Неплохо устроились, — заметила Кристина. — Правда?

— Да, — пробурчал он. — Конечно, столько лет ждали квартиры, копили деньги и теперь чувствуют себя на седьмом небе.

— Есть от чего, — возразила она, осуждающе глядя на него.

— Что? — Он поднял голову, и в его глазах мелькнула усмешка. — Ты действительно считаешь все это, — он очертил рукой полукруг, — столь уж важным в жизни?.. Правда, — добавил он, не желая раздражать Кристину, — квартира мне нравится, но далеко еще до того, чтобы ее назвать домом.

— Перестань умничать. Ты же понимаешь, что я имею в виду.

— Я никому никогда ни в чем не завидовал.

— Я тоже, но все-таки...

— Если с кого-то и брать пример, то уж во всяком случае не с них... не с этих людей. Даже если бы я не имел ничего против того, что они делают, как живут и как ведут себя.

— Значит, тебе нравится твой образ жизни? — рассердилась уже не на шутку Кристина.

— Нет, конечно же нет, но такой — еще меньше.

— Какой?

— Жалкий, — процедил он.

— Ты не умеешь радоваться мелочам. Просто лишен воображения. Я, например, понимаю, что Мирке доставляет радость смотреть на новую вазочку. Я понимаю обыкновенную человеческую радость от приобретения красивых и нужных вещей.

— Вот именно — погрязнуть в мире вещей. А самим постепенно стать приложением к ним, причем все более ненужным.

— Перестань! — прервала она его, не сдерживая злости. — Не говори так со мной. Не делай из меня идиотки! — вскипела она.

— Кристина, — пытался урезонить Гжегож, — мы же просто разговариваем.

— Разговариваем, разговариваем, — передразнила она его, будто маленькая капризная девочка. — Но ты же всем своим поведением каждый раз стараешься доказать это.

— Я всегда считал, что соответствие слов делам достойно всяческой похвалы.

— Не перетягивай струны, Гжегож. — На этот раз в голосе ее, казалось уже более спокойном, он почувствовал явную угрозу.

К счастью, вернулась Мирка и прервала их далеко зашедший спор. Но Гжегож продолжал сидеть мрачный и хмурый.

«Почему она не добавила, — думал он, — что только из-за моего вздорного упрямства мы лишены нормальной жизни, к которой стремятся все люди и за что их нельзя упрекать? Почему она не сказала того, что можно было прочитать в ее глазах, как только мы вошли в этот дом?»

Мирка поставила поднос с кофе на длинный низкий журнальный столик. Пододвинула серебряную, с затейливым орнаментом сахарницу.

— Януш должен вот-вот прийти. Подождем?

— Зачем? — удивился Гжегож.

— Ну что, не понимаешь... — озорно подмигнула она ему. — А теперь вы скажите, когда наконец пригласите нас обмывать свою квартиру... Одним словом, — смутилась вдруг она, — какие у вас планы?.. Надеюсь, это не секрет? Я вроде бы ничего плохого не сказала, — встрепенулась она, увидев выражение лица Гжегожа.

«Умный человек, а ведет себя как идиотка».

— Мы еще окончательно не решили, — ответила Кристина, видя, что Гжегож не намерен продолжать разговор. — У меня в Катовицах огромная, как сарай, квартира. Так что, — развела она руками, — сама понимаешь.

— То есть как? — изобразил удивление Гжегож. — Мы же обо всем договорились, Кристина.

— Ты его сестра, вот и скажи ему, — Кристина заметно разнервничалась, — что все это детский лепет. Что он хочет себе и другим доказать, чего добиться? Привязался, как репей, к этому «Страдому» и ничего, кроме него, не видит.

— Ты хочешь сказать — тебя, — рассмеялся Гжегож.

В присутствии сестры он не решался выдвигать более серьезные аргументы, опасаясь вызвать тем самым новую дискуссию без всякой надежды выбраться из нее.

Раздался звонок у входной двери, и Мирка не успела ответить, хотя и так было ясно, что она полностью солидарна с Кристиной, да и весь разговор затеяла лишь для того, чтобы заставить младшего брата высказаться. Она быстро встала и вышла в прихожую.

— Не впутывай их в это дело, — мягко сказал Гжегож Кристине. — Пей кофе, мило улыбайся, но не заставляй их давать нам добрые советы. Хорошо?

— Что ты за человек, — вздохнула она, но фраза эта прозвучала как шаг к примирению.

«Когда-то все у нас было иначе, — равнодушно думал про себя Гжегож, — и не было никаких проблем. Пожалуй, это беда большинства молодых пар. Живут себе как у Христа за пазухой, не заботятся о будущем, думают только о сегодняшнем дне, считая, что жизнь их всегда будет беспечной и веселой, как на вечном пикнике. И лишь только дело доходит до столкновения с реальной и далеко не похожей на желаемую действительностью, выясняется, что одна из сторон не выдерживает, разочаровывается, до неузнаваемости меняется, начинает о чем-то сожалеть. О чем? Она сама, вероятно, не знает, о чем. И эта реальная действительность тоже расходится с их прежними представлениями о совместной жизни, оказывается для них неожиданным ударом, притом нанесенным близким человеком».

— Ну наконец-то, — воскликнул появившийся в дверях Януш. Он подошел к Кристине, галантно поцеловал ей руку, затем поздоровался с Гжегожем. — Кофе вам еще не опротивел?.. Мирка наверняка не показала вам одной детали мебельного гарнитура, которая, на мой взгляд, важнее многих других, — он повернулся к книжному шкафу и магическим движением открыл бар: взору предстала батарея бутылок с яркими, разноцветными этикетками. Они отражались в зеркалах, и поэтому казалось, что их намного больше.

Януш налил им по рюмке коньяку, свою рюмку вылил в кофе. Они пили коньяк смакуя, небольшими глотками. Януш снова наполнил рюмки. Разговор оживился, они перескакивали с одной темы на другую. Наконец женщины вышли на кухню готовить ужин.

— Ну и как? — многозначительно спросил Януш.

«Что за олух, точно как моя сестра; они совсем рехнулась с этой своей квартирой. Воображают, что сотворили восьмое чудо света, и ждут восторгов. И зачем только я сюда притащился?»

— Не надо было приводить сюда Кристину, — сказал он.

— Не понимаю, — удивленно поднял брови Януш.

— Как тебе объяснить. Она, как и всякая баба, мечтает о чем-то подобном. А в нашем положении это пока невозможно.

— Да, Мирка мне говорила, я знаю.

— Что ты на это скажешь? Ты тоже считаешь меня чудаком?

— Почему? Значит, тебе так нужно. Я всегда стараюсь понять мотивы