"Санта-Барбара". Компиляция. Книги 1-12 - Генри Крейн

Так оно и случилось на самом деле. Когда Перл закрыл дверь за своими гостями, первые несколько минут они стояли в немом оцепенении. Такого количества игрушек и всяких забавных штук ни одному из них не приходилось видеть никогда в своей жизни.

Гигантские сверкающие шары, пенопластовые кубы и таблетки, леденцы фантастических размеров и форм, безумные формы и размеры других предметов привели спутников Перла в такой неописуемый восторг, что они спустя несколько минут, позабыв обо всем, бросились играть с этими вещами, словно дети, которых несколько месяцев держали взаперти.

Вначале, как и водится, они осыпали друг друга блестящими конфетти, затем стали примерять разнообразные наряды и платья, которые Элис обнаружила в большом шкафу. Потом каждый занялся тем, что больше всего интересовало именно его.

Оуэн Мур восторженно крутил стрелки огромных часов, которые стояли у стены. Джимми Бейкер с фантастических размеров леденцом бегал по комнате, выставив его перед собой как бревно–таран древних воинов, штурмовавших какую‑нибудь неприступную крепость.

Элис взобралась на гигантского деревянного конька, словно снятого с неимоверно громадной детской карусели.

Перл и Келли сидели в стороне, с улыбками наблюдая за тем, как веселятся их спутники. Он повесил ей на шею украшения из золоченых свитых узлом капроновых нитей.

— Перл, я должна сказать тебе огромное спасибо, — наконец, горячо промолвила она. — Ты столько для нас сделал.

Он беззаботно махнул рукой.

— Ты мне ничего не должна. Ты только посмотри на их лица. Я никогда не видел таких радостных, радующихся людей… Да ты только посмотри, как радуется Оуэн!

Тем временем Мур, усевшись на табуретку возле гигантских настенных часов, медленно передвигал стрелки и качая головой повторял:

— Тик–так, тик–так…

— Кстати говоря, — сказал Перл, — пусть они сейчас развлекаются, а я хотел рассказать тебе о нескольких странных случаях, о которых прочитал в архивах доктора Роулингса. И касаются они именно часов. Устраивайся поудобнее Келли.

С этими словами Перл усадил девушку на свою шикарную кровать в виде сердца, подложил ей под спину атласную подушку и разлегся рядом, глядя в потолок.

— Это будет очень любопытно, — сказала Келли. — Рассказывай.

— Конечно, я не буду знакомить тебя с медицинскими подробностями. Просто так, в двух словах.

— Я слушаю. Рассказывай.

— Между прочим, я уже не раз слышал об этом явлении, хотя оно известно лишь, наверное, узкому кругу специалистов. Однако, это довольно распространенная штука. Этот феномен можно называть по–разному: «синдром часов», «фатальная пульсация», а иногда просто «тик–так». Сразу оговорюсь, это ничего общего не имеет со старинной легендой. Ты ее, наверное, знаешь. Эта легенда гласит, что чаем останавливаются в момент смерти своего хозяина, даже если находятся от него на большом расстоянии. «Тик–так» обычно пророчит несчастье, но в некоторых случаях, как ты увидишь дальше он оказался предвестником удачи.

Я прочитал один довольно подробный отчет, который рассказывал о девушке, жившей далеко отсюда, в штате Монтана. Произошло это много лет назад, когда ей едва исполнилось пятнадцать лет и она училась в школе. Судя по истории болезни, она была девочкой очень чувствительной, но и чрезвычайно уравновешенной. Очевидно, это тоже сыграло свою роль в тех событиях, которые произошли с ней.

Будучи совершенно здоровой девочкой, Энн — назовем ее так — имела обыкновение ложиться в постель не позже десяти и почти мгновенно засыпала. У нее была отдельная комната рядом с родительской спальней, а два младших брата занимали другую, более удаленную, в конце коридора. Словом, старый добротный дом, типичное жилище провинциального обывателя.

Обычно, Энн спокойно спала всю ночь. Но однажды, спустя примерно час после того, как она заснула, то есть около одиннадцати, ее разбудило «ощущение смутного беспокойства». В глубокой тишине, совсем рядом с кроватью отчетливо слышались размеренные удары, напоминавшие качание маятника.

Сначала Энн подумала, что это тикают ее ручные часики на комоде: в ночное время шумы в доме необычайно усиливаются, вся мебель как бы служит им резонатором и даже ручные часики порой производят неимоверный грохот. Но они в тот момент лежали в другом углу комнаты на мягком диванчике, в котором уж никак не мог возникнуть такой мощный резонанс.

Других часов в комнате не было, а настенных с маятником — и во всем доме. К тому же удары звучали так гулко, что само собой отпадало предположение, будто источник их находится выше или ниже этажом.

Ошеломленная Энн включила свет и стала искать, откуда же могут исходить эти звуки, напоминающие удары маятника, только еще более гулкие и раздражающие.

Она поднялась с кровати и стала ходить по комнате, все больше убеждаясь, что навязчивое «тик–так» перемещается вместе с ней. Неужели кошмар или галлюцинации? Девочка испугалась, разбудила мать. Но и та явственно расслышала тиканье, казалось, доносящееся откуда‑то из‑за спины девочки.

Они обшарили всю комнату, но не нашли никакого объяснения этому странному явлению. Больше всего настораживало то, что непонятные звуки следовали за девочкой повсюду — из спальни в коридор, из коридора в столовую — в остальных же местах царила привычная тишина.

Мать и дочь испугались. Решили разбудить отца. Он спросонок что‑то проворчал о назойливых женский причудах, но, едва услышал загадочное «тик–так», тоже вылез из постели и почти целый час участвовал в поисках.

В конце концов, не в силах бороться со сном, он оставил жену и дочь в тревоге, а сам с головой накрылся одеялом и снова предался законному отдыху.

А те все никак не могли успокоиться — осматривали мебель, ящики, чуланы, весь дом — назойливое «тик–так» по–прежнему следовало за девочкой из комнаты в комнату.

В шесть зазвонил будильник, а мать и дочь все еще были на ногах, они измучились и уже не знали, что и думать. Пытка продол жалась.

Шесть! Над контурами крыш забрезжил рассвет.

Потом взошло солнце. С первым робким лучом, проникшим в дом, тиканье, наконец, оборвалось — наступила тишина.

На следующий день, в три часа пополудни недалеко от дома, Энн, переходя улицу, попала под пикап и больше месяца находилась между жизнью и смертью.

Об этом говорило весьма подробное — там было больше двадцати машинописных страниц — свидетельство ныне здравствующей матери и умершего пару лет назад отца.

Досье доктора Роулингса насчитывало несколько таких отчетов. Правда, в большинстве своем довольно сжатых. Во всех упоминался некий ритмичный звук необъяснимого происхождения (кто‑то слышал не «тик–так», а, например, падение капель) — и всякий раз на следующий день происходило