Юмористические рассказы - Надежда Александровна Лохвицкая
Но мне так и не удалось сказать моей главной философской мысли, из-за которой я, собственно говоря, и в позу-то встала! Пришел кондуктор и потребовал наши билеты.
Моего билета не оказалось ни в портмоне, ни под скамейкой.
Я до сих пор вполне уверена, что Софья Ивановна съела его вместе с персиками, а она кричала, что я сама его выкинула, «когда вытряхала платок в окошко».
«Вытряхала платок»!
Как глупо путешествовать с людьми, которые вас не понимают и не ценят!
О дневниках
Мужчина всегда ведет дневник для потомства.
«Вот, думает, после смерти найдут в бумагах и оценят».
В дневнике мужчина ни о каких фактах внешней жизни не говорит. Он только излагает свои глубокие философские взгляды на тот или иной предмет.
«5 января. Чем, в сущности, человек отличается от обезьяны или животного? Разве только тем, что ходит на службу и там ему приходится выносить разного рода неприятности…»
«10 февраля. А наши взгляды на женщину! Мы ищем в ней забавы и развлечения и, найдя, уходим от нее. Но так смотрит на женщину и бегемот…»
«12 марта. Что такое красота? Еще никто до сих пор не задавался этим вопросом. А по-моему, красота есть не что иное, как известное сочетание линий и известных красок.
А уродство есть не что иное, как известное нарушение известных линий и известных красок.
Но почему же ради известного сочетания мы готовы на всякие безумства, а ради нарушения палец о палец не ударим?
Почему сочетание важнее нарушения? Об этом следует долго и основательно подумать».
«5 апреля. Что такое чувство долга? И это ли чувство овладевает человеком, когда он платит по векселю, или что-нибудь другое?
Может быть, через много тысяч лет, когда эти строки попадут на глаза какого-нибудь мыслителя, он прочтет их и задумается, как я – его далекий предок…»
«6 апреля. Люди придумали аэропланы. К чему? Разве это может остановить хотя бы на одну тысячную секунды вращение Земли вокруг Солнца?..»
* * *
Мужчина любит изредка почитать свой дневник. Только, конечно, не жене, – жена все равно ничего не поймет. Он читает свой дневник клубному приятелю, господину, с которым познакомился на бегах, судебному приставу, который пришел с просьбой «указать, какие именно вещи в этом доме принадлежат лично вам».
Но пишется дневник все же не для этих ценителей человеческого искусства, ценителей глубин человеческого духа, а для потомства.
* * *
Женщина пишет дневник всегда для Владимира Петровича или Сергея Николаевича. Поэтому каждая всегда пишет о своей наружности.
«5 декабря. Сегодня я была особенно интересна. Даже на улице все вздрагивали и оборачивались на меня».
«5 января. Почему все они сходят с ума из-за меня? Хотя я, действительно, очень красива. В особенности глаза. Они, по определению Евгения, голубые, как небо».
«5 февраля. Сегодня вечером я раздевалась перед зеркалом. Мое золотистое тело было так прекрасно, что я не выдержала, подошла к зеркалу, благоговейно поцеловала свое изображение прямо в затылок, где так шаловливо вьются пушистые локоны».
«5 марта. Я сама знаю, что я загадочна. Но что же делать, если я такая?»
«5 апреля. Александр Андреевич сказал, что я похожа на римскую гетеру и что я с наслаждением посылала бы на гильотину древних христиан и смотрела бы, как их терзают тигры. Неужели я действительно такая?»
«5 мая. Я бы хотела умереть совсем, совсем молоденькой, не старше 46 лет.
Пусть скажут на моей могиле: “Она недолго жила. Не дольше соловьиной песни”».
«5 июня. Снова приезжал В. Он безумствует, а я холодна, как мрамор».
«6 июня. В. безумствует. Он удивительно красиво говорит. Он говорит: “Ваши глаза глубоки, как море”.
Но даже красота этих слов не волнует меня. Нравится, но не волнует».
«6 июля. Я оттолкнула его. Но я страдаю. Я стала бледна, как мрамор, и широко раскрытые глаза мои тихо шепчут: “За что, за что?” Сергей Николаевич говорит, что глаза – это зеркало души. Он очень умен, и я боюсь его».
«6 августа. Все находят, что я стала еще красивее.
Господи! Чем это кончится?»
* * *
Женщина никогда никому своего дневника не показывает. Она его прячет в шкаф, предварительно завернув в старый капет. И только намекает на его существование, кому нужно. Потом даже покажет его, только, конечно, издали, кому нужно. Потом даст на минутку подержать, а потом, уж конечно, не отбирать же его силой!
И «кто нужно» прочтет и узнает, как она была хороша пятого апреля и что говорили о ее красоте Сергей Николаевич и безумный В.
И если «кто нужно» сам не замечал до сих пор того, что нужно, то, прочтя дневник, уж наверно, обратит внимание на что нужно.
Женский дневник никогда не переходит в потомство.
Женщина сжигает его, как только он сослужил свою службу.
«Ке фер?»
Рассказывали мне: вышел русский генерал-беженец на Плас де ла Конкорд, посмотрел по сторонам, глянул на небо, на площадь, на дома, на пеструю говорливую толпу, почесал переносицу и сказал с чувством:
– Все это, конечно, хорошо, господа! Очень даже все хорошо. А вот… ке фер?[32] Фер-то ке?
Генерал – это присказка.
Сказка будет впереди.
* * *
Живем мы, так называемые лерюссы[33], самой странной, на другие жизни не похожей жизнью. Держимся вместе не взаимопритяжением, как, например, планетная система, а – вопреки законам физическим – взаимоотталкиванием.
Каждый лерюсс ненавидит всех остальных столь же определенно, сколь все остальные ненавидят его.
Настроение это вызвало некоторые новообразования в русской речи. Так, например, вошла в обиход частица «вор», которую ставят перед именем каждого лерюсса.
– Вор-Акименко, вор-Петров, вор-Савельев.
Частица эта давно утратила свое первоначальное значение и носит характер не то французского «Le» для обозначения пола именуемого лица, не то испанской приставки «дон».
– Дон Диего, дон Хозе.
Слышатся разговоры:
– Вчера у вора-Вельского собралось несколько человек. Были вор-Иванов, вор-Гусин, вор-Попов. Играли в бридж. Очень мило.
Деловые люди беседуют:
– Советую вам привлечь к нашему делу вора-Парченку. Очень полезный человек.
– А он не того… не злоупотребляет доверием?
– Господь с
