Темиртау - Зеин Жунусбекович Шашкин

— А почему случилась авария? — спросил Каир.— Вы проверяли?

— Ну, а как же! — Муслим даже взмахнул рукой.— Халатность, безответственное отношение к своим обязанностям сменного инженера. Вообще-то Сагатова это, конечно, горе, а не инженер. Как только появилась она на заводе, так и пошли несчастья! Бригада Курышпаева только что не на черепахе едет! Дисциплины никакой, только хи-хи-хи да ха-ха-ха! Как она зайдет в цех, парни соберутся вокруг нее в кольцо, и начинается разговор часа на три, ну, а работа, конечно, в это время стоит! Господи, да когда же это было видано, чтобы казашка работала инженером — да еще где? В сталелитейном цехе! Абсурд! Глупость! Авантюра! Я понимаю, ты, конечно, назначил ее на это место, и тебе неудобно ее уволить, но я-все неприятности принял на себя.

— Как же это так? .

— А так! Переставил ее по службе, да и все. Назначил заведующей технического кабинета, она же раньше

в аппарате министерства работала, ну, значит, и эта работа по ней. Согласовал все с Базаровым, но вот как ты посмотришь, не знаю! Ведь у тебя с ней какие-то путаные отношения. То вы ссоритесь, то миритесь.

— При чем тут наши отношения? — сказал Каир.—» Это же работа!

— Да нет, конечно, ни при чем,— заговорил Муслим улыбаясь.— Я только так, к слову пришлось.

Каир снова отвернулся от Муслима и через открытую дверь балкона стал смотреть на улицу. Что ж, ничего не поделаешь, Муслим — его гость, он может говорить все, что захочет, настоящий ответ он получит только завтра — на заводе.

— Да, так вот,— продолжал Муслим.— За два дня до твоего приезда меня вызвал в обком новый секретарь — мой старый друг,— последние слова Муслим произнес нарочито значительным голосом и поглядел на затылок Каира.— Так вот мы с ним все согласовали,— продолжал Муслим.— Кстати, он и про тебя спрашивал, что он, мол, за человек в частной жизни? Я говорю, человек он честный, горячий, искренний. А он знаешь, что мне ответил? Ну, хорошо, Муслим, следующий раз, когда я буду у тебя, ты и его пригласи, нам обязательно надо познакомиться.

«Так,— подумал Каир.— Он хочет предупредить. На заводе авария, в цехе беспорядок, и виновата в этом Дамеш, с которой у меня какие-то не совсем понятные отношения, за это Муслим переместил ее по должности. Все согласовано с обкомом. Секретарь — друг Муслима и полностью с ним согласен. Экий все-таки скотина, этот Муслим! Грубая и нахальная скотина! Уж надо было бы как-нибудь потоньше работать... Подойти бы к тебе, друг хороший, взять тебя за шиворот и поговорить по-свойски! А вот нельзя! Ведь в самом деле на заводе была авария и в самом деле виновата Дамеш, этим он и пользуется. Нет, тут надо действовать обдуманно».

— Ну, что ж,— сказал Каир мирно.— Посмотрим, подумаем, если, конечно, была халатность...

От дальнейшего разговора его избавил приход Серегина и Кумысбека. Обнялись, поцеловались, заговорили о разном. Усадили Каира за стол, заставили рассказывать про Москву. Каир говорил с удовольствием и забыл про все. Ведь речь шла о завтрашнем дне, о пе

реходе от социализма к коммунизму. «В коммуне остановка»,— пел в юности Каир. Вот об этом и говорили на пленуме.

— Да, каждый должен внести что-то свое собственное, такое, чего еще не было,— подтвердил Серегин,— Это и есть плата за билет на поезд.

— Ну, а если мы и заплатить будем не в состоянии, то тоже не отстанем,— засмеялся Кумысбек.— Уцепимся с Мусеке за подножку и все-таки проедем. Так, Мусеке?

— Дорогой мой,— сказал Муслим холодно.— Я не для того забывал на работе все: и себя, и жену, и ребенка, чтобы цепляться за подножки чужих вагонов. Я старый кадровый работник, у меня за плечами все- таки не три года стаж, а все двадцать. Этого я хоть прошу не забывать.

— А-а! — поморщился Серегин.— Разве в одних летах дело? Плата за проезд в царство социализма — это и труд и добрая воля... А в этом отношении бывает так. что три года значат больше, чем полстолетия. Бывает и так, товарищ Мусин, бывает, не спорьте.

Муслим поглядел на него внимательно и ответил не сразу.

— Ну что ж. Конечно, и так бывает. Ты работал, работал, а пришли новые люди и сказали: сколько ты ни работал, а все равно цена твоей работе грош. Что ж, ты соберешь свои манатки и уйдешь. Старый директор, который уступил свое место Каиржану, понимал это. Только выразил он это по-другому: «Мы теперь как израсходовавшиеся купцы,— говорил он.— Хорошо, плохо ли то, что мы делали, но товары куплены, деньги мы израсходовали до копейки». Так вот, если мои коллеги посчитают, что кошелек мой пуст и я уж не покупатель, что же... Придется, конечно, поклониться, поблагодарив за науку, и уйти... Я предвижу это и к этому готов каждую минуту.

— Бросьте прибедняться, Мусеке,— хмуро сказал Каир,— никто кошелек ваш не проверяет и с базара вас не гонит. Другое дело, если вы сами знаете, что вы настолько пусты, что лучше всего вам подобру-поздорову ехать домой. Но в этом уж вы сами как-нибудь должны разобраться.

Наступило неприятное молчание, слова Каира прозвучали как предупреждение.

— Да что-то рано ты заговорил о банкротстве,— сказал Серегин.— Тебе сколько лет? Другие в твоем возрасте и не думают о своих годах.

— Знаю,— резко оборвал его Муслим.— Все знаю! И вообще хватит об этом. Давайте лучше прослушаем рассказ Каира до конца.

...Когда гости собрались уходить и стояли в передней, быстро вбежала Ажар и бросилась брату на шею. Лицо Каира просветлело. Он очень любил сестру, хотя сурово осуждал ее поведение в последнее время. Да, и он сам виноват в этом, он совсем забросил Ажар, не видел ее по целым неделям, мало ли что ей могут нашептать кумушки-соседки.

— Ну, как Ораз? — спросил он сестру.

— Хорошо,— Ажар поцеловала брата.— Очень хорошо! Ждет тебя. Хочет поделиться с тобой одной тайной. Ты не знаешь, что это за тайна?

И Ажар с такой улыбкой посмотрела на Каира, что он понял: в эту тайну Ажар посвящена тоже.

С раннего утра Каир ходил по заводу, разговаривал с рабочими, осматривал грузовые машины. Они непрерывным потоком въезжали и выезжали из ворот завода. Он особенно остро почувствовал, что отвечает за