Скандал в женской бане, или Нагольный маскарад купца Фасонова - Дон Бочара

Дон Бочара

Скандал в женской бане, или Нагольный маскарад купца Фасонова

Купец Фасонов, толстый мужчина с выпятившимся вперед животом и маленькими ножками, только что напился после обеда чайку и вышел за дверь магазина подышать свежим воздухом. Но тут он как раз столкнулся с двумя своими приятелями и соседями по торговле, Тарпашевым и Ветершаровым. Все трое из них имели по книжной торговле.

А, Ефим Федулович, мое нижайшее почтение, солфет вашей милости.

— Здравствуйте, господа, красота вашей милости. Чего хорошенького скажете.

— Пойдем-ка в ресторанчик, пропустим по маленькой и на беллиардишке перемахнемся. Идет? Идет, куда не шло, идет!

И приятели отправились вместе в ресторан Кучерова немножечко подзакусить и подвыпить.

Но русский купец, когда идет пропустить по маленькой, пропускает обыкновенно по большой и тогда уже нет ему ни удержу, ни стеснения.

Так и было тут.

Приятели накачались, что говорится, всласть, несколько раз облобызнулись и решили за тем отпраздновать свое побратство какою либо фортелью.

— Ну, Ефим Федулович, начал Ветершаров, давай, удерем какую либо штуку.

— А какую?

— А вот какую? Нарядим мы тебя, Ефим, — бабою, как ли ни есть настоящею, в шляпке, наденем парик и отправим прямо в женскую баню в Сандуновские.

— Не выгорит, брат. С этакими усищами и бородищей баньщицы и на порог не пустят.

— Вот болбес! А разве не видел, как на Тверской показывали бабу с бородой? Как раз у нее была твоя образина. Ты так и объявись мадам Тюлиомоно с бородой. А чтобы пропустили в баню, так ты, болван, согнись, руки прижми к животу, да и юркни прямо на лавку. Никто ни за что не заметит.

— А, ежели заметят?

Ну выгонет в шею, да и все тут.

— Не сделаешь безобразия, так некто тебя вывести не может. Ты тогда сам себе царь. Ну что? Идет?

— Идет! Ладно! Действует!

После такого разговора купцы отправились в пассаж на Большую Лубянку и купили там дамское модное платье, юбку, кальсоны, чулки, башмаки и в довершении всего даже дамскую шляпку нового фасона черт меня побери величиною с добрую кухольную лахань.

Весь этот скарб был принесен в книжный магазин Фасонова и тот обладатель оного облачился в самое оригинальное и великолепное одеяние. Красная рожа Фасонова в шляпке выглядывала настолько уморительно, что у приятелей даже подвело живот от смеха и весь почти хмель выскочил из головы.

Фасонов оделся, как следует и, прихмурив глазки, заговорил тоненьким голоском:

— Не проводите-ли меня, мусью, до дому в Сытинский переулок, я буду вам очень благодарна!

Приятели от слов загоготали.

— Браво мадам Тюлюлю с бородой! орали они, славное фортель выйдет. Того и гляди, нас в Московским Листке пропечатают, На всю Москву прогремим. Клянемся честью.

И приятели повезли мадам Тюлюлю в Сандуновския бани.

Приятели мигом подкатили к строению бань и отправились прямо в двадцати пяти копеечное отделение.

— Досвидания, мадам Тюлюлю, сказал с усмешкою Фасонову Тарпашев. Желаю вам облегчиться, что говорится на славу.

— Адью, мусью, отвечал сам Фасонов.

Он с каким-то залихватством, подобрав юбки, подбежал к кассе и спросил себе билет в дамское отделение.

Кассир с удивлением посмотрел на его бороду, усы и залихватскую красную рожу хотел задать ему какой-то вопрос, но, вспомнив, что и он лично когда-то восхищался прелестями дамы с бородой на Тверской улице, удержался и подал Фасолову билет.

Таким же фертом мадам Тюлюлю добралась до самых бань и отворила дверь.

Сначала баньщица, отворившая ему дверь, нервно вскрикнула и хотела уже бежать, но заметив платье и шляпку, фыркнула и, взяв у него билет, побежала прочь, хохоча во все горло.

На ее хохот вбежали другие баньщицы и, выпучив глаза, смотрели на молодцеватый вид Фасонова. Но он, боясь выдать своим голосом свое мужское происхождение, метал, как рыба и сел в уголок раздеваться.

— Как скверно не родиться женщиною.

Фасонов положительно не знал как снимать платье и кофточку.

У платье оказались пооторанными все завязки, а у кофточки он пооборвал все пуговицы. Только башмаки и чулки ему удалось снять сравнительно благополучно. Снял и облегченно вздохнул. Кое как отворотясь и согнувшись в три погибели, мадам Тюлюлю попросила у баньщицы полотенца и перевязала им чресла, к великому удивлению всех служащих в бане.

Истенная барыня с бородой, сделала при этим замечание одна из баньщиц, даже раздевается как-то не по женски.

А было бы интересно ей терку преподать.

Всенепремено антиресно, заявила другая, хорошо еще, что в предбаннике никого нет, а то-бы что крику и смеху было, прямо ужисть. Впрочем в бане там моются трое. Наверное скандал большой выйдет.

Мадам Тюлюлю смело вошла в баню и осмотрелась. Там в одном углу мылась старуха с громадным, отвесным животом, а в другом — хорошенькая барышня с белым, как молоко, телом и около нее тоже очень хорошенькая девочка-подросточек лет тринадцати.

Однако здорово занятно, подумал Фасонов, в женской бане. Нужно подольше тут пробыть, очень и очень интересно. Ну вон к той старой ведьме подсаживаться не годится, она ни чего не стоит, а к молоденьким я уже подойду фертом. Такие телеса необыкновенно белые!

И он молодцевато подошел к барышне и стал разглаживать свою бороду. Та, оглянувшись и заметив бороду, сначала испугалась и вскрикнула, но потом оправилась и стала смотреть на прибывшую с большим любопытством.

— Глядите Софья Егоровна, барыня с бородою, шепнула ей подросточек, это наверное та, что на Тверской показывали.

Фасонов поправил немного язык, чтобы выразиться голоском, похожим, хоть издали, но сопрано и проговорил фальцетом:

— Не помочьли вам спину потереть, я вижу вам неловко, а вы мне в свою очередь спину потрете.

Сказал а сам боится. Что, им, если голос меня выдаст. В самом интересном месте фортель провалится.

Очень благодарна вами, отвечала барышня, заинтересованная знакомством с барыней при бороде. Вы, вероятно, та, что на Тверском бульваре показывалась. Да, я, поспешил ее уверить Фасонов, а у самого так душа в пятки и уходит.

Барышня потри спину, и он принялся ей со всей мочи