Восставшая из пепла - Николай Иванович Ильинский
— Да. в ногу!.. Я же когда ушел от вас, стал партизаном!.. Очень хотелось фашистам отомстить!.. Когда нашего генерала Ватутина смертельно ранили бандеровцы, наш отряд решил их наказать… И я пожертвовал ногой, но их — таки уничтожил!.. Мог бы самого Степку Бандеру поймать, да нога помешала…А теперь живу — во! — показал он большой палец. — У мене есть сынок Илюша… Ему уже годик, очень умный мальчик… Знаете, какой он умный? Нет? Тогда вы ничего не знаете!.. Любит рисовать цветными карандашами — художник будет, как его тетя Фруза… Скажи, Фруза, я правду говорю?
— Правду, правду, — покраснела сестра.
— А как он играется с маленькой скрипкой, которую я купил у скряги Мойши!.. Музыкантом станет, и будьте спокойны, играть с крыше он не полезет, как ваш Шагал!.. Жена моя Розочка, Мойша — таки отдал ее за мене, хотя она и не спрашивала у него разрешения, не нарадуется Илюшей! Розочка тоже очень умная женщина… Фруза свидетель!.. Скажи, Фруза.
— Да, да, — еще гуще краснела девушка.
— Вот бы Власьевна порадовалась за вас, Залман, то есть Захар! — вздохнула Татьяна. — Как жаль, что она не дожила до этого дня…
— Как я скорблю, если бы вы, товарищ председатель, знали, — сокрушался Шевалье. — Ни Митьки, ни Тихона нет, и Виктор не смог дождаться мене… Теперь некого конкретно и поблагодарить!.. Всему Нагорному сказать спасибо могу, а им — таки нет — обидно!.. В хате Власьевны все окна досками забиты и что там внутри — лишь домовой знает! Никто такой вкусный борщ не варил, как моя Власьевна… Вы хоть раз пробовали ее борщ? Не пробовали? Тогда вы ничего не пробовали, товарищ председатель!.. Я говорю своей Розочке: сделай такой борщ, каким мене угощала моя Власьевна… И Розочка изо всех сил старается, много всяких специй в кастрюлю кладет, в Карпатах специй — бери не хочу!.. Но все равно, такого вкусного борща, каким кормила мене моя Власьевна, не выходит… Специй много, а вкуса — таки мало…
Брата и сестру Шевалье привечали в разных домах, даже в тех. где о спасении Залмана знали лишь понаслышке. Но все население Нагорного считало себя соучастником тех невероятных событий. Захар показывал Фрузе окрестности села и просил ее:
— Поимей, Фруза, фантазию и отобрази в свою живопись Нагорное, и все места вокруг него… Посмотри, сколько мела! Будто снега! Знаешь, сколько здесь снега зимой? Больше, чем у нас в Карпатах!.. Нагорное — это моя свобода, а через мене и твоя… Ты же не станешь спорить со мной?
— Я могу рисовать живопись. Захар, — обещала сестра, разглядывая не столь уж броскую красоту вокруг села, — но тут же гор нет!
— А ты считаешь, что если где нет таких красивых гор, как у нас в Карпатах, то там и хороших людей нет?… Ты ошибаешься, Фрузочка, здесь живут очень добрые люди — даже у нас таких не найдешь, кроме моей Розочки… Ты уж постарайся, Фруза, оставь мне на память этот левитановский пейзаж…
— У Левитана березы, — засомневалась Фруза.
— А ты и без берез, Фрузочка, медовой пейзаж тоже красиво выглядит!
И Фруза набрасывала в большом блокноте эскиз будущей картины.
Проводить Шевалье в дорогу пришел и Афанасий Фомич, принес в узелке несколько пирожков, испеченных Анисьей Никоновной. Председатель колхоза Прокофий Дорофеевич подсуетился, собрал подводу, усадил Захара и его сестру на телегу, подложив пучок сухого сена, и отправил дорогих гостей на железнодорожную станцию.
— Счастливого пути, приезжайте еще! — помахал он рукой вослед.
Сначала лошадь бежала трусцой, но скоро устала и пошла, ритмично постукивая копытами, обычным шагом, пофыркивала, встряхивала гривой, размахивала хвостом, отгоняя таким образом кровососущую живность. Возница Дмитрий Кукин, Залман Шевалье и сестра его Фруза тряслись в телеге — дорога на станцию длинная, но неукатанная, неровная.
— Нет, не зря-таки мы сюда приехали, — с грустной ноткой в голосе сказал Залман сестре, оглядываясь назад. — Да, я не увидел самых близких мне людей, что спасали меня, и все равно не зря… Виктора нет, Митьки нет, Тихона нет и Власьевна умерла… Все хорошие люди!.. А знаешь, почему их нет?
— Почему?! — удивилась Фруза.
— Потому, что хорошие… А хороших, — после небольшой паузы, глядя на почти безоблачное, чистое, голубое небо, уверенно сказал Залман, — Бог себе забирает…
— Может, — с явным равнодушием ответила Фруза.
Уже скрылось Нагорное, даже маковки церкви не стало видно. Сжалось сердце у Залмана, ведь Нагорное и это место — небольшая, но весьма заметная часть его жизни. Много дней жил он здесь рядом со смертью. Венгерские фашисты, которые охраняли лагерь, не считали евреев за людей. Да и не только евреев! Заподозрив, что та или иная семья, даже предположительно, связана с партизанами, зверски уничтожали всю семью: женщин, стариков, детей. Не напрасно же командование Красной армии издавало приказ: «Венгров в плен не брать — уничтожать!» Убивали лишь за то, что какому-то охраннику тот или иной еврей носом или выпуклыми глазами не понравился. Выстрел — и нет человека!..
Люди, провожавшие Шевалье, у сельсовета стали расходиться, обсуждая свои повседневные дела. Дольше всех задержались у здания сельсовета Татьяна и Афанасий Фомич. Татьяна случайно подняла голову и посмотрела на обтрепанное полотнище, не раз обмытое дождями и не однажды высушенное ветром и теперь почти не красное.
— Надо бы флаг поменять, — сказала она Афанасию Фомичу.
— Надо, — тоже прищурившись от солнца, согласился он. — Прикажи кому-нибудь молодому, пускай полезет и заменит… Я уже не полезу…
— Это понятно, — кивнула Татьяна. — Ничего, у меня спрятан большой кусок красного полотна, флаг будет, что надо, как наша власть Советов!.. Поднимемся из пепла, как эта птица… забыла, в школе называли, да, Феникс, кажется… Россия — она такая! — уверенно махнула рукой Татьяна.
— Ты правду говоришь, дочка, — согласился Афанасий Фомич.
Внимание!
Текст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения.
После ознакомления с содержанием данной книги Вам следует незамедлительно ее удалить. Сохраняя данный текст Вы несете ответственность в соответствии с законодательством. Любое коммерческое и иное использование кроме предварительного ознакомления запрещено. Публикация данных материалов не преследует за собой никакой коммерческой выгоды. Эта книга способствует профессиональному росту читателей и является рекламой бумажных изданий.
Все права на исходные материалы принадлежат соответствующим организациям и частным лицам.
