Таёжный, до востребования - Наталья Владимировна Елецкая

– Какую проверку?

– Адекватности вашего поведения, реакции на неприятные раздражители, умения держать себя в руках. Простите, но без этого – никак. Вы ведь не щенка из собачьего приюта забираете, а ребенка. Николаю Александровичу важно убедиться, что Снежана попадет в хорошие руки. И не будет возвращена обратно через какое-то время. К сожалению, такое иногда случается.

– А бывает, что кто-то не проходит проверку?

– Конечно. По статистике отсеивается каждый третий потенциальный усыновитель. Но вам переживать нечего. Решите вопрос с пропиской – и можете оформлять документы.

Я возвращалась в игровую совсем с другими чувствами, чем полчаса назад. В душе вибрировала радость, я ликовала при мысли о том, что теперь на вопрос Снежаны, заберу ли я ее, смогу ответить, не обманывая и не лукавя, что в один прекрасный день мы уйдем отсюда вместе.

О переезде из общежития я думала, как о деле решенном. Точнее, я вообще о нем не думала. Мне это казалось чем-то отвлеченным, чем-то, что как-нибудь само устроится. Сразу два предложения прописать меня и Снежану – это гораздо более обнадеживающе, чем ни одного.

Снежана баюкала куклу, сидя на диванчике. Увидев меня, она вскочила, подбежала ко мне и обняла одной рукой, другой прижимая к себе куклу. Я посмотрела на Марченко. Он вышел.

– Снежаночка, помнишь, ты спрашивала, смогу ли я тебя забрать?

– Помню. – Она доверчиво смотрела на меня снизу вверх.

– Так вот, я смогу тебя забрать!

– Сегодня? – Ее глаза вспыхнули надеждой.

– Нет. Через четырнадцать дней.

– Четырнадцать? – Снежана наморщила лоб. – Это много. Хочу сегодня!

Ее губы задрожали.

Я ощутила полнейшую беспомощность – первую в бесконечной череде беспомощностей, поджидающих меня на нелегком пути материнства. У меня совершенно не было опыта общения с маленькими детьми.

Я могла аргументированно излагать, спорить и что-то доказывать лишь взрослым оппонентам. Бесхитростные детские просьбы ставили меня в тупик.

Отвернувшись от требовательного Снежаниного взгляда, я пыталась сформулировать отказ в форме одновременно мягкой и категоричной. Пока я подбирала слова, Снежана вздохнула и неожиданно сказала:

– Ладно, подожду четырнадцать дней. Но ты будешь меня навещать?

– Конечно, буду! – Я обняла и поцеловала девочку, испытывая невероятное облегчение.

– Ты станешь моей новой мамой?

– Да, Снежаночка. Ты не против?

– Не против. Ты хорошая. И похожа на мою первую маму.

Вошла нянечка и сказала, что Снежане пора на тихий час. Мы попрощались, и девочка ушла. Я подняла с пола куклу, положила на диванчик и вышла из игровой.

По коридору парами шли дети в сопровождении воспитательницы. На их невыразительных, словно смазанных личиках застыла печать врожденного недуга. Один мальчик что-то невнятно бормотал; второй гудел на низкой ноте: «Уууууу…». Я подумала о том, что было бы со Снежаной, останься она здесь. Мысль была настолько неприятной, что я поспешно ее отбросила.

После интерната я забежала в отдел опеки, располагающийся в здании сельсовета, и записалась на прием на понедельник.

Вечером, поужинав, я заперлась в своей комнате, чтобы все хорошенько обдумать и решить, чье предложение принять: Вахидова или Фаины Кузьминичны.

Выйдя за Рустама, я получала статус замужней женщины, что увеличивало шансы на удочерение Снежаны, а главное – давало ей возможность воспитываться в полной семье, а не с очередной матерью-одиночкой. Снежана еще мала, она не поймет разницы между обычным браком и фиктивным. Неважно, что Рустам не станет ей отцом. Я не сомневалась, что он будет принимать посильное участие в ее воспитании. А мужское воспитание важно не только для мальчика, но и для девочки. Кроме того, квартира имела неоспоримые преимущества перед флигелем из-за наличия водопровода и центрального отопления. Я не была большой любительницей топить печь, греть воду на плите, мыться в тазу и пользоваться уличным туалетом.

Но этот вариант имел существенный минус. Рано или поздно нам придется развестись. И хорошо, если мы договоримся об этом заранее, чтобы я могла найти жилье и подготовить Снежану к тому, что мы с ней станем жить вдвоем. А если Вахидов влюбится? Он и так столько времени был один, что над его монашеством уже подшучивали. Поэтому скорее рано, чем поздно у него появится девушка. Ему некуда будет ее привести, и я буду чувствовать себя приживалкой, которую не выселяют из вежливости или из жалости.

К такому унижению я не была готова. Как и ко второму штампу о разводе в паспорте. Если когда-нибудь я соберусь снова выйти замуж, у будущего мужа наверняка возникнут вопросы относительно моего «богатого» прошлого. Не все мужчины готовы связать свою жизнь с женщиной, разведенной не один раз, а дважды.

Оставался вариант прописаться во флигеле. Однако, при детальном рассмотрении, и он не выглядел заманчивым. Помимо бытовых неудобств, возникал вопрос моего статуса по отношению к проживающим во флигеле женщинам. Они хотя бы приходились друг другу подругами; но кем прихожусь им я? В том-то и дело, что никем.

Мое переселение в дом главврача взбудоражит весь поселок. Пойдут кривотолки, коллеги станут шептаться за моей спиной. Моя репутация и без того не была безупречной, а теперь станут говорить, что я подхалимством добилась расположения Фаины Кузьминичны, втерлась в доверие и претендую на ее жилплощадь, да еще и ребенка приемного прописала, чтоб уж наверняка.

К тому же жить под одной крышей с Глафирой Петровной – сомнительное удовольствие. Я представила ее недовольное брюзжание, ядовитые комментарии и уничижительные замечания, и все это на глазах у Снежаны, изо дня в день, без возможности отстоять свою точку зрения…

Нет, это никуда не годилось.

Я так расстроилась, что поневоле задумалась над каким-нибудь альтернативным вариантом. Но так ничего и не смогла придумать. От умственного напряжения и волнений этого долгого дня у меня разболелась голова. Выпив таблетку цитрамона, я легла спать, посчитав, что утро вечера мудренее и завтра мне придется, так или иначе, принять решение.

11

Я проснулась от стука в дверь. Спросонья ничего не поняла – в комнате было темно. Нашарив выключатель, включила торшер и посмотрела на часы. Без четверти восемь. Кому я понадобилась в субботнюю рань?

Потом я сообразила, что это может быть вызов в приемный покой. Запутавшись в одеяле, кое-как выбралась из постели, добежала до двери и распахнула ее.

– Зойка! – Нина сгребла меня в охапку и стиснула в объятиях. – Роберт мне предложение сделал!

– Пусти, задушишь! – Я попыталась отцепить ее руки от шеи.

Она ослабила хватку, и я втащила ее в комнату.

– Ты вообще на часы смотрела?

– Успеешь выспаться, суббота длинная. Ты слышала, что я сказала?

– Роберт