Торговцы мечтами - Гарольд Роббинс

— Ну? — спросил он.

— Мне кажется, наступило время вернуться в Нью-Йорк. Я молчала до сих пор, потому что мы приехали сюда поправить здоровье нашей девочки. Сейчас, слава Богу, Дорис здорова, а мне здесь скучно. Я скучаю по родственникам. Я хочу, чтобы Марк ходил в хедер[3] при той же синагоге, где молился мой папа. Я хочу слышать идиш. Я хочу стоять с детьми перед пекарней на Ривингтон-стрит и чувствовать запах свежей мацы, как мы когда-то делали с отцом. Мне стало ясно — пришло время возвращаться домой. Пожалуйста, Петер, поезжай и посмотри. Если это пустые разговоры, ничего не решай. Просто посмотри, что там такое.

Эстер, как и ее отец, редко произносила длинные речи. На Петера ее слова произвели впечатление. Он положил голову жены к себе на плечо. Мокрая щека коснулась его шеи. Свободной рукой он гладил ее волосы. Наконец Петер тихо заговорил на идиш:

— Ладно, я поеду и посмотрю.

— Завтра?

— Завтра. — Неожиданно он добавил по-английски: — Но я ничего не обещаю.

Эстер долго прислушивалась к ровному дыханию мужа. Смешно, но порой, чтобы убедить мужчину сделать именно то, что он сам хочет, приходится изрядно потрудиться.

8

На следующий день в три часа Петер Кесслер и Джонни Эдж уже находились в студии Бордена. Джонни провел Петера к месту, где работал Джо Тернер. Увидев их, Джо помахал рукой.

— Посидите пока. — Тернер с трудом перекричал шум студии. — Я скоро освобожусь.

Однако освободился Джо почти через час. Все это время Петер просидел, вертя головой по сторонам. Даже его неопытный глаз уловил напряженную работу, кипящую вокруг. На различных платформах работали три съемочные группы. Джонни объяснил, что эти платформы называются съемочными площадками. В людях чувствовалась какая-то гордость, уверенность и сознание, что они делают самую важную и ответственную работу на свете.

Петер наблюдал за Джо Тернером, который репетировал сцену. Снова и снова он заставлял актеров выполнять одни и те же движения, повторять одни и те же реплики до тех пор, пока их игра его не удовлетворяла. Все это напоминало Петеру детство в Мюнхене, когда он носил отцу завтрак в концертный зал. Отец был второй скрипкой в оркестре. По команде маэстро воцарялась тишина и начиналась последняя репетиция перед вечерним концертом. Если игра музыкантов удовлетворяла маэстро, он кивал и говорил: «Теперь, дети мои, вы готовы сыграть даже перед королем, если он придет».

Джо сейчас занимался тем же самым. Только здесь королем являлась камера. Сердце Петера отчего-то сжалось. Он понимал действо, которое разворачивалось перед его глазами. Отец изо дня в день заставлял его играть на скрипке, надеясь, что когда-нибудь сын станет играть рядом с ним. Петер знал, сколько усилий и денег стоило отцу отправить сына в Америку, когда кайзер объявил мобилизацию молодежи. Для Кесслера время сейчас в студии летело быстро, так он увлекся. Час, который у Джо ушел на репетицию сцены, показался ему несколькими минутами.

— Наконец и ты приехал, — улыбнулся ему Джо Тернер, когда освободился.

— У нас сейчас затишье, — осторожно ответил Петер. — Делать особенно нечего, вот и решил приехать.

— Ну и что скажешь? — Джо обвел рукой студию.

— Нормально. Очень интересно, — опять состорожничал Петер.

— Кажется, в студию заглянул босс, — сообщил Джо. — Джонни, познакомь его с Петером. Мне сегодня нужно отснять еще одну сцену.

— Ладно, — согласился Джонни.

Он отвел Петера в огромную комнату, в которой несколько мужчин и женщин работали за конторскими столами. В задней части за невысокой оградой стоял большой пол с откидывающейся крышкой, полностью скрывающий маленького мужчину, который сидел за ним. Когда он двигался или говорил по телефону, виднелась только его лысина.

Когда Джонни и Петер подошли к столу, маленький мужчина взглянул на них.

— Мистер Борден, — сказал Джонни. — Я хочу познакомить вас с моим боссом Петером Кесслером.

Борден вскочил, несколько секунд испуганно смотрел на Петера, затем улыбнулся и протянул руку.

— Петер Кесслер, — произнес он пронзительным голосом. — Конечно. Неужели вы не помните меня?

Петер с озадаченным видом пожал протянутую руку. Неожиданно его глаза загорелись.

— Вилли… Вилли Борданов. — Кесслер взволнованно кивнул и улыбнулся. — Конечно, у твоего отца была…

— Совершенно верно, — улыбнулся Борден, — ручная тележка на Ривингтон-стрит поблизости от скобяного магазинчика Гринберга. Я помню, ты женился на его дочери Эстер. Как она поживает?

Старые знакомые взволнованно обменивались воспоминаниями, поэтому Джонни вернулся к Тернеру. У него возникла уверенность, что встреча старых друзей не пройдет бесследно. Уверенность еще больше укрепило то, что Петер сказал о приглашении Бордена поужинать у него дома.

После ужина разговор никак не переходил к кинобизнесу. Джонни очень расстроился, потому что Петер и Борден только и болтали, что о своей юности, не говоря ни слова о делах. Юноше самому пришлось перевести разговор в нужное русло. Он спровоцировал Бордена на разговор об ассоциации, которую хозяин ненавидел всем сердцем. Затем Борден заявил, что если в кинобизнесе будет побольше независимых продюсеров, ассоциация погибнет.

Джонни согласно кивнул и заметил:

— Я говорил то же самое Петеру, но он считает продажу скобяных товаров более безопасным делом.

Борден посмотрел на Кесслера, затем перевел взгляд на молодого человека.

— Может, Петер прав, и скобяное дело действительно безопаснее, но студия предоставляет первопроходцам больше возможностей, больше наград. Посмотри на меня, например. Три года назад я начал всего с полутора тысячами долларов, а через несколько недель заканчивается строительство новой студии, одно здание которой обошлось в пятнадцать тысяч, не говоря уже об аппаратуре. Мои картины показывают по всей стране. Мой недельный оборот составляет восемь тысяч долларов, а через год я буду делать вдвое больше.

Цифры произвели на Петера Кесслера большое впечатление.

— Сколько нужно, чтобы открыть свое дело? — поинтересовался он.

— Ты серьезно? — Борден пристально посмотрел на собеседника.

Петер кивнул и показал на Джонни.

— Последние шесть месяцев этот молодой человек не дает мне шагу ступить. Он постоянно твердит, что мы должны снимать картины. Так что я говорю на полном серьезе. Если из производства картин можно извлечь прибыль, какие тут могут быть шутки?

Борден с уважением посмотрел на Джонни.

— Так вот почему ты отказывался от работы, которую я тебе предлагал? Значит, у тебя собственные планы. — Он повернулся к Петеру. — Дюжину раз я предлагал этому молодому человеку работать на