Тормозной путь - Владимир Волков-2
– Вроде бы.
– Как ты здесь оказался?
– Прислан на работу по распределению.
– Так ты же институт давно закончил… или тебя тогда выгнали, и ты только сейчас его закончил?
– Нет, меня никто не выгонял, я прислан сюда на работу после аспирантуры.
В разговор вступил Аркадий:
– Виктор Константинович кандидат технических наук, выпускник аспирантуры Московского автомобильнодорожного института.
– Вот это да, когда ты успел?
– После окончания института, отработал немного ассистентом и поступил в аспирантуру.
– Ты даёшь. Я тоже после института пробовал пойти в аспирантуру, но потом передумал, решил, что в партийных органах будет получше. Теперь вот видишь – партия меня сюда направила. Так, мы заговорились, Аркадий, давай, наливай. Пьём за встречу и примирение. Виктору полную долю. Ты на меня зла не держишь?
Виктор пожал плечами и жестом попросил Аркадия налить большую долю гостю, а ему и себе – что останется. Гость немного стал возражать, при этом чуть не опрокинул свой стакан, после чего все выпили, и в дело пошла закуска. Виктор еле пересилил себя, чтобы выпить большую дозу, и, чтобы меньше пьянеть, поискал на столе бутерброд со сливочным маслом. Водка была низкосортная, но её пришлось выпить, чтобы вписаться в навязываемую ему роль. Гость ещё больше запьянел и заплетающимся языком пытался что-то разъяснить присутствующим. Однако через некоторое время его речь стала более чёткой, риторика – более осмысленной. Опять он коснулся конфликта многолетней давности.
– Слышь, Вить, сколько лет прошло, как мы с тобой поговорить вышли?
– В следующем году десять лет будет.
– И ты всё помнишь?
– Помню.
– Зря. Пошла бы она куда подальше, эта баба.
– Я думал, она твоей женой стала.
– Нет, на таких нельзя жениться, ими только пользоваться можно. У меня сейчас другая жена.
– Что же ты за неё так сражался?
– Да не из-за неё, я просто подраться хотел, а тут вижу, она на тебе повисла, и предложил тебе выйти.
– Я ожидал выйти, поговорить. А ты ударил исподтишка, когда я не ожидал от тебя никакого подвоха, другом тебя считал.
– Ну ладно, ты же мне тоже ответил – вон, шрам на лбу видишь?
– Вижу, только у меня шрам в желудке видеть нельзя, ощущать можно.
– Ну хватит, давай теперь на общее дело работать. Хочешь, я тебе банку икры подарю, как в другой раз к вам приеду?
– Нет, спасибо, мне хватит того, что имею.
– Ну мужики, вы, я вижу, не всё чётко понимаете, где и как надо работать. Ну вот, Аркадий беспартийный. Это не совсем хорошо. Ему надо в партию вступать, и ты, Виктор, должен ему дать рекомендацию.
– Чтобы дать рекомендацию, нужно знать человека больше года, а мы только недавно вместе работать начали.
Аркадий подал голос:
– Игорь Ильич, я пока морально не дозрел до такого. Как соберусь с мыслями, так обращусь к вам.
– Смотри, как бы поздно не было. Партия – это такое дело, что не все понимают. Вот ты, Виктор, закончил аспирантуру, получил учёную степень, стал кадром высшей квалификации – и что имеешь? Зарплата – как у всех, это понятно, у нас сейчас линия партии на уравниловку, все должны получать примерно одинаковую зарплату. У меня тоже зарплата – примерно как и у тебя, но что ты на свою зарплату купить можешь? В магазинах, сам понимаешь, негусто. А у меня всё по-другому, нам хорошие пайки дают и по специальным талонам в торговле что хочешь купить можно. Чуешь, куда я клоню? Вот я тебя знаю и, чтоб ты на меня зла не держал, могу порекомендовать тебе перейти в нашу систему, согласишься?
– Нет, пока не надо, мне здесь ещё надо освоиться.
– Не последний раз видимся, ещё поговорим. Что там со временем? Смена закончилась, народ разошёлся? Хорошо тут у вас, но пора ехать.
Они проводили инструктора до его «Волги» и усадили на заднее сиденье. Шофёр завел мотор, вахтёр открыл ворота, и автомобиль уехал. Аркадий заметил:
– Не думал, что здесь у тебя знакомый объявится.
– Сам не думал, да ещё на таком уровне. Ты его давно знаешь?
– Года два.
– Понятно. Скажу только то, что доверять ему ничего нельзя.
– Я такой мысли и раньше придерживался, теперь ещё кое-что увидел.
Они прошли по главной улице посёлка, Виктор увидел, что магазин ещё работал, зашёл туда, купил банку рыбных консервов и пошёл в общежитие.
Прошедший разговор оставил какой-то угнетающий осадок с чувством подавленности. Сколько раз за прошедшие годы он пожалел о том, что на исходе студенческих лет в порыве веры в светлое будущее вступил в эту самую партию. Тогда он воспринимал всё, как на дистанции ближнего света автомобильных фар, смутно представляя, что откроет для него дальняя слабо освещённая перспектива. Теперь ему ясен был основной постулат, что вступление в КПСС – это движение с односторонней проходимостью, там заднего хода для людей с инстинктом самосохранения нет. Теоретически, конечно, можно попробовать, о каких-то единичных примерах можно было слышать, но для каждого разумного человека выход из партии означал крах всей дальнейшей его жизни с утратой статуса человеческого состояния, зачастую с переходом в категорию умалишённых и размещением в соответствующих медицинских учреждениях. В общении с людьми, осуществлявшими «руководящую и направляющую» роль партии, Виктор просматривал какую-то артистическую игру, базирующуюся на стремлении не столько сделать дело, сколько отчитаться перед начальством. При этом главной провинностью коммуниста считалось не соблюдение морального облика или способность завалить порученное дело, а правильность уплаты членских взносов.
Из средств доступности массовой информации он привёз с собой радиоприёмник «Спидола» и маленький телевизор «Шилялис», который плохо принимал сигнал на свою антенну, и к нему пришлось сооружать более солидное устройство из медных трубок с креплением в верхней части окна. Тогда приём телевизионного сигнала стал более устойчивым, но просмотр передач об успехах так называемых тружеников полей и передовиков производства не вызывал ничего, кроме утомления. Больший эффект в получении хотя бы какой-то новой информации был в прослушивании зарубежных радиопередач. Такие передачи глушились, радиостанции переходили на другие длины волн, но в сложившейся борьбе передатчиков и глушителей можно было что-то разобрать. Все радиоприёмники отечественного производства предусматривали ограничение работы коротковолнового диапазона уровнем 25 метров. Приём передач в диапазоне от 19 до 13 метров для отечественной радиоаппаратуры был недоступен, да и работа глушителей там особо не ощущалась. Однако для талантливой молодёжи такое ограничение не было непреодолимым. Свою «Спидолу» Виктор давно перенастроил на приём передач в так называемых запрещённых диапазонах, что позволяло ему слушать зарубежные голоса без ощутимых трудностей. Конечно,
