Синдром разбитого сердца - Елена Михайловна Минкина-Тайчер
На следующее утро Нета проснулась под громкий храп новообретенного обольстителя, посмотрела на грязные носки под кроватью, мятые джинсы на священном, как молитвенник, атласе по анатомии, с ужасом поняла, что опоздала на контрольную… И ничего не стала делать. Плевать, она никому ничего не должна. Зато интересно будет посмотреть на лица родителей, когда они увидят ее нового друга. Через неделю Ронни окончательно к ней переехал вместе с басом, запасной парой ботинок и сковородкой для жарки чипсов. Надо отметить, он не особенно спрашивал согласия, поэтому и возражать не пришлось.
Это была очень смешная и нелепая жизнь. Нета не вполне понимала, чем Ронни занимался по утрам, поскольку сама уходила очень рано (небось дрых и доедал остатки ужина из холодильника), зато к ее приходу он всегда сматывался, и, если бы не крошки на столе и мокрое полотенце на полу в душевой, вся история походила бы на случайный дурацкий сон. Каждый раз Ронни уверял, что репетирует, изображал ужасную усталость и творческие муки, она тихо смеялась, злилась, принципиально уходила в библиотеку, но не решалась спросить, когда наконец появится достойная оплата его всепоглощающего творчества. Денег катастрофически не хватало. Еще вчера казавшаяся приличной зарплата в библиотеке сгорала за несколько дней. За комнату она по-прежнему платила сама, но сознательно не хотела поднимать этот вопрос – дураку понятно, что ее друг поселился ненадолго. Нета научилась покупать фрукты на рынке перед самым закрытием, когда уставшие продавцы резко сбрасывали цены, а то и бесплатно выставляли в проходах полупустые ящики. Пита с яблоком или бананом служили вполне сносным завтраком, а за ужин отвечал Ронни. Правда, отвечал не слишком щедро, зато сковородка для чипсов не простаивала. Нет, бывали дни, когда его оркестру удавалось прилично заработать. Тогда вся компания срочно мчалась на Алленби в жуткий, как ночной кошмар, но очень модный паб, горланили там до утра, литрами пили во славу искусства горькое вонючее пиво. Прямо из горлышка и не разбирая, где чья бутылка, чего она категорически не выносила. Понятно, что потом сии честные труженики заваливались спать, и только скромная студентка Файнберг до утра читала очередную главу из Харрисона. Поскольку нет большей глупости, чем приходить на занятия с несделанными уроками.
Родители, увидев в первый раз ее нового избранника, страшно удивились, особенно папа – он даже не нашелся, что сказать, зато Том пришел в бурный восторг, особенно от гитары. Впрочем, мама тоже скорее одобрила – все-таки ее нескладная старшая дочь не одинока. Нета часто думала, что родители в большой семье трудятся больше, но переживают меньше – умыл, накормил, вот и славно, не будешь же с каждым ребенком горевать из-за глупых детских огорчений!
Начинался шестой год обучения, а она все никак не решалась выбрать специализацию. Гинекология категорически не нравилась из-за родов – жестокое издевательство природы над человеком, вот и все! Детские болезни делились на две противоположные категории – либо банальные сопли и простуды, либо тяжелейшие наследственные синдромы, уродства и даже смерти. Хирургия сначала безумно заинтересовала (вот где нужны ловкие руки и аккуратность дедушки Йозефа!), но потом наступило разочарование. Диагноз чаще ставили терапевты, будь то эндокринологи или онкологи, а хирургу оставалась ремесленническая работа, путь и сложная. Не зря раньше хирурги и цирюльники считались коллегами. Оставалась семейная медицина – тогда можно спокойно уехать из города, поселиться в домике с розами… Правда, скорее Нета поступит в отряд космонавтов, чем Ронни переедет в деревню. Значит, придется решать без Ронни.
Год стажа предполагал ротацию в разных отделениях согласно составленному в ректорате графику. Нета начинала с приемного, потом ортопедия, потом кардиология…
Да, только через четыре месяца стажа она попала в кардиологию. Пришла, как всегда любила, на полчаса раньше, хотя в первый день не принято поручать стажеру что-нибудь важное, и принялась оглядываться с явной симпатией – чисто и четко, почти как в хирургии, но спокойнее и интереснее. Она уткнулась в пачку электрокардиограмм, мирно тикали мониторы, симпатичный немолодой толстяк доктор Шехнер с упоением доедал бутерброд, сестры готовились завозить на плановую коронарографию первого больного.
– Доктор Шехнер, кардиолога срочно в приемное отделение!
– С утра и сразу срочно? Прямо очень срочно? Боли в левом плече после долгого сна, ха-ха, или сердцебиение во время секса? – Доктор с сожалением доел бутерброд и, подтягивая мятые зеленые штаны, отправился к лифту. – Завозите планового, я быстро!
По коридору мчались санитары с каталкой. Именно мчались, беззвучно, как в старом кино, и человек на каталке не произносил ни звука, только мучительно тянул воздух синими губами. И лицо его прямо на глазах из красного становилось синим, больше она ничего не успела разглядеть. Может быть, легкое облачко, метнувшееся в окно. Нет, не могла она увидеть, как уходит жизнь из тела, что за глупости! Наверное, от ужаса придумала. Следом за каталкой, тяжело припадая на правую ногу, бежал Шехнер.
– Комната готова? Кислород на полную. Плановых к черту уберите из коридора! – Он чуть не налетел на Нету, врезался плечом в дверь. – Что стоишь на дороге! Этими займись, внутрь не пускай!
«Эти» – трое молодых людей – дружно выбежали из второго лифта и рванули к двери.
– Нет-нет, подождите пожалуйста, туда нельзя! Там стерильность!
Взрослый парень, девушка и совсем молодой солдатик резко затормозили, девчонка тут же начала рыдать. Нета села на один из стоящих в коридоре стульев и жестом пригласила их присоединиться.
Они послушались, мгновенно послушались, как дети. Трое совершенно разных по возрасту ребят были неуловимо похожи, и, похолодев от ужаса, она поняла, что все они – дети человека на каталке.
– Его уже взяли, не волнуйтесь! Всех плановых отодвинули, а его взяли. Прямо на коронарографию. Доктор Шехнер замечательный специалист, вам повезло, что он на месте! Просто очень повезло.
Она только запомнила, что старший парень высокий. Намного выше ее самой. И лицо очень хорошее – бывают же на свете приятные, хорошие лица. Кажется, никогда никто не смотрел на нее так доверчиво. Доверчиво и благодарно – нашел главного спасителя! Она почему-то вспомнила ледяную улыбку Алона, потом смешливую гримасу Ронни. Какие придурки оба! Солдатик всхлипнул и вытер рукавом потное детское лицо.
– Тут попить можно где-нибудь?
– Конечно, есть автомат прямо напротив лифта. Но лучше никуда не ходите, я принесу.
Стеклянные двери в
