Наследие - Мигель Бонфуа
Однажды у скалистых берегов Франции они пролетали на малой высоте над небольшой летной школой. На мгновение Марго мысленно перенеслась в авиаклуб в Чили. Отыскала глазами склады, бараки из рифленого железа, расчищенные взлетные полосы. Но ей сразу же пришлось отбросить благостные воспоминания и осознать, что эта школа захвачена немцами.
От зрелища, которое она увидела, в жилах застыла кровь. Посередине летного поля тесными рядами стоял, преграждая путь внутрь страны, длинный строй мессершмиттов. Поскольку самолет Иларио был недалеко, Марго подала ему знак удалиться. Молодой человек поднял голову и вздрогнул. Он увидел, как к облакам, словно черные искры, взметнулись три немецких истребителя и устремились прямо к ним.
Иларио развернулся и ринулся в сторону пролива. Очень скоро он оказался вне опасности. Марго машинально попыталась сделать разворот по спирали, чтобы скрыться, но обнаружила позади фоккер, который открыл стрельбу из пулемета. Поначалу она не видела выхода, но потом ею овладела какая-то сила, и, направив нос самолета вверх, чтобы набрать высоту, Марго до отказа нажала на газ. Два мессершмитта, заревев, бросились за ней. Они ворвались в серую массу облаков и приклеились к ней сзади, обстреливая вслепую. Теперь их было пять, а может, шесть; преследуя самолет девушки шквальным огнем, они действовали сообща, намереваясь отрезать ей путь, загоняли ее, как животное. Марго давила двумя ногами на педаль, крепко вцепившись в штурвал, и с невероятным мастерством уворачивалась от стрекочущих очередей. Рассчитывая оторваться от преследователей, она поднималась, как ретивый орел, выше и выше, но истребители все равно приблизились вплотную, так что летчица даже чувствовала ветер от их винтов.
В последней отчаянной попытке Марго сделала мертвую петлю, как в те годы, когда изучала фигуры высшего пилотажа в школе, и устремилась к проливу. Самолет, перевернувшись вверх брюхом и трясясь всем корпусом, кружил, как сухой лист, повинуясь лишь силе тяжести и потокам воздуха, а от крыла уже отделилась горящая масса. Облака рассеялись. Марго обнаружила, что она снова около берега и вдалеке видны летная школа и ряд мессершмиттов.
Истребители были так близко, что девушка поняла: бой проигран. Ее атаковали, земля приближалась, и избавление было невозможно. Но внезапно она заметила самолет Иларио. Он вернулся. Уже находясь в безопасности, юноша внезапно преисполнился храбростью и повернул назад. Марго увидела, как он нырнул вправо к взлетной полосе школы, направил самолет в середину ряда немецких машин и, на полной скорости открыв кабину, катапультировался. Взрыв был таким сильным, что истребители, которые преследовали Марго, развернулись и бросились на помощь к своим.
Огненные столбы взметнулись на тысячу футов. Посреди дыма Марго могла различить парашют Иларио, который медленно спускался прямо к группе спасшихся от огня немецких солдат, поджидавших его на земле. Она беспомощно наблюдала за падением друга. Иларио попытался вынуть пистолет, чтобы не сдаться врагу живым, но оказалось, что оружия при нем нет. Он попробовал направить парашют к меловой скале с ее каменистыми башнями, однако запутался в лямках и не смог изменить траекторию. Немцы терпеливо смотрели в небо. Крик Иларио прорезал воздух и достиг ушей Марго. Она представила его отчаяние. В этот миг она оказалась перед дилеммой, которую пережил ее отец, Лазар Лонсонье, во время встречи с Хельмутом Дрихманом: совершить преступление или поддаться трусости?
Чувствуя необходимость принять решение, одна в своей кабине, она зарыдала, но тут же подавила вопль. Против воли Марго дрожащей рукой развернула свой пулемет на Иларио, мертвой хваткой стиснула рукоятку и положила палец на гашетку, готовая убить единственного человека, которого любила как брата. Она уже собиралась выстрелить, когда Иларио на своем парашюте повернул к ней щекастое лицо с маленькими казацкими глазами и улыбнулся ей. Казалось, все решилось за долю мгновения. Последним жестом он дал Марго знак улетать, спасаться, не брать грех на душу. Война не должна победить их. Он поднял кулак высоко в небо и, падая навстречу смерти, коснулся чилийского флага, который они вместе нашили на свои гимнастерки.
Хельмут Дрихман
В тот день, когда Лазар Лонсонье встретился с ним во второй раз, Хельмут Дрихман был мертв уже тридцать лет. Очевидцы вспоминали, что в два часа пополудни немецкий солдат совершенно необъяснимо появился в доме с запертыми дверями и окнами. Он с невероятной легкостью прошел через прихожую, встал перед читавшим Лазаром, и тот сразу же узнал его. Лонсонье хранил в памяти образ белобрысого детины с измазанным грязью для маскировки лицом и не удивился, увидев его именно таким, каким оставил на поле боя посреди Первой мировой войны, — восемнадцатилетним, невозмутимым, с квадратной вихрастой головой, в точности соответствующим образу, который утвердился в его сознании. Лазар сразу понял, что пришло время предстать перед этим призраком, который жил в его снах с момента возвращения с фронта, перед этим солдатом, одновременно братом и врагом, единственным человеком на земле, знавшим его тайну.
— Легкое, да? — сдавленным голосом спросил Лазар.
Солдат безмятежно улыбнулся ему:
— Легкое. Тебе остался месяц.
Хельмут Дрихман явился из загробного мира в военной форме — полотняных брюках с отутюженной вертикальной складкой и со знаком «Мертвая голова»: металлический череп с костями, который немецкие гусары прикалывали к петлице. Из вещей у него было лишь пустое жестяное ведро, которое грустно раскачивалось на согнутой в локте руке. Без сомнения, он был одним из самых красивых мужчин, когда-либо ступавших на улицу Санто-Доминго. Изящество юношеского тела контрастировало с тучным и сутулым силуэтом Лазара, состаренным тридцатью годами беспокойных ночей, увядших иллюзий и навязчивых желаний. Симметричные черты лица, пламенные глубокие глаза, орлиный нос придавали Хельмуту вид не смутного голубоватого привидения, тревожащего покой живых, но крепко стоящего на ногах, спокойного и решительного молодого человека.
Когда в гостиной появилась Тереза с мешочками кунжута и кукурузы в руках, она так удивилась присутствию незнакомца, что мешки выпали у нее из рук и все их содержимое высыпалось на ковер. Хельмут Дрихман встал на колени и с изящным терпением, какого Тереза не видела с тех времен, когда дрессировала хищных птиц в Рио-Кларильо, стал старательно собирать семена и зерна в свое ведро. Потом под удивленным взглядом
