Красная Поляна навсегда! Прощай, Осакаровка - София Волгина
Церковь Святого Михаила была поставлена силами греков, но давали деньги и русские, начиная с бедовой правдолюбки бабы Нюры и ее знакомых. Строила же саму церковь греческая молодежь от четырнадцати лет и старше, под руководством стариков греков и русских. Работали там и Федя с Пантелеем, старший сын Ксенексолцы – Иван, бригадир Мильдо и многие другие. Ходили все на стройку по воскресеньям как на праздник. И в самом деле, по крайней мере, на душе у всех было весело. Пели греческие песни, подшучивали друг над другом, много смеялись. Но и работали дай Бог каждому. Всем хотелось показать свое мастерство, силу и выносливость. Отдыхали только во время получасового обеда.
В ознаменование открытия церкви Святого Михаила, вечером, греки впервые провели традиционные пляски – хорос под музыку кеменже. Народ надел на себя лучшее, что имел. На пустыре, около церкви, разожгли костер и встали кругом, чтобы станцевать их традиционные народные танцы. Долго звучала греческая музыка, собрав слушателей всех национальностей. Долго мелькали яркие шали в свете костра, долго слышалось характерное многоногое притопывание в танцах греков. С того дня стали устраивать такие хоросы в разных местах, где были удобные для танцев пустыри.
Самсон, Мильдо и Кирияк добровольно поступили церковь в услужение, чтобы безвозмездно выполнять все работы, по указанию молодого батюшки Тимофея, присланного сюда из самой Москвы. Батюшка не скупился высказывать им благодарность перед всеми прихожанами. С появлением их православной церкви народ вздохнул. Появились первые улыбки. По воскресеньям греки, набившись до упора в двуколках, приезжали в церковь помолиться и, заодно, повидаться с родными и близкими. Ксенексолца переехала в Осакаровку, как только церковь начала строиться. Она была очень набожна и желала сделать для церкви, как можно больше. Вместе со старшим сыном, с помощью Христопуло и просто соседей, она построила недалеко от церкви мазанку из двух комнат. Каждое воскресенье она целый день кашеварила для строителей. Кица же, еще в первый год, очень удачно купила на Девятом поселке маленький теплый домик и теперь боялась расстаться с ним: где она еще купит такой? Кто построит? Но Роконоцу она навещала почти каждое воскресенье.
* * *
Малолетние Кики и Харитон Христопуло пошли в немецкий колхоз «Арбайтер» разнорабочими за трудодни. Осенью им были обещаны за труд пшеница, подсолнуховые семечки, картошка. Следующей весной семьи Христопуло и Харитониди решили переехать из колхоза «Арбайтер» в Осакаровку: все ближе к церкви, где было более – менее сносно жить и греков проживало больше. Там уже неплохо обосновался их родственник, по отцовской линии, дядя Мильдо Спиридониди с семьей. Его поставили бригадиром грузчиков на железнодорожной станции. Здесь было больше людей, готовых заказать себе обувь. Пантелей присмотрел здесь и домик-развалюшку для своей мастерской. Самсон еще с зимы готовился к стройке. Советовался с местными, как делать кирпичи, то есть – саманы. Говорил с самим Ахтареевым Андреем Петровичем, начальником милицейского участка. Тот помог определиться с двумя участками у большого оврага, по улице Линейной. Лекашовский приятель Самсона, Севастиди, по прозвищу Фасуля, опередил его на несколько дней. Вся его семья в семь человек была задействована на выкладке саманов на участке по улице Школьной. За один день сделали их около сотни. Осакаровка в те дни представляла собой сплошную строительную площадку.
Строили, в основном, маленькие приземистые домишки – мазанки, с большими печами и маленькими оконцами в центре поселка и на окраинах, и у Пичеестра, рядом с которым строился новый элеватор, за железнодорожной станцией, и у огромного оврага. Крыши старались крыть толью. С метр шириной этот просмоленный материал нашел широкое применение из-за своей водонепроницаемости. Теперь даже мазаные глиной полы, предпочитали тоже крыть толью: они были теплей и их можно было хоть как-то без пыльных туч подмести или даже помыть. Христопуло и Харитониди, тоже принялись за работу. На полуостровке, окруженной оврагом стоял только один домик, принадлежащий Анне Ивановне Ахтареевой, которую все называли бабой Нюрой. Около нее, напротив Самсона, строилась пожилая чета из Краснодара – Истианиди Сократ и Марулла, его ровесники. Старики смеялись, что один носит библейское имя, а другой имя великого философа, что звучат они почти одинаково, и, что жизнь их складывается не легче, чем у тех известных всему миру героев. С Истианиди трудилась их невестка Агапи. Мужа ее забрали в сорок втором, оставив ее с двухлетней дочкой Эльпидой. Крепкие старики – соседи очень сдружились и помогали друг другу. Не забывали и о семье Роконоцы.
Пантелей с Федором сумели где-то достать дефицитную толь покрыть крыши. Стройка началась в начале лета, а кончилась поздней осенью. Это надо было видеть, как вместе с остальными, щуплый Яшка с новоявленным дружком, Ванькой, соседским внуком и тонконогая Ирини месили глину с соломой для будущих кирпичей. Даже маленькие Митя, Самсонов внучок, и Эльпида, Сократова внучка, не ленились подсыпать в замес соломы. Глина чавкала, брызгалась, маленькие детские ноги еле вытягивались из густой вязкой глины, накалываясь о грубую солому, но дети работали до изнеможения. Роконоца с Федей аккуратно укладывала глиняный замес в грубо сколоченные «двухсторонние» деревянные ящики, сделанные в виде узеньких носилок. Утрамбовывали и осторожно вываливали по два самана рядками, чтобы солнце обсушило свежие сырые «кирпичики». Работали до последних сил. Зато в конце октября они уже топили печь в новых мазанках. Все три семьи заложили одинаковые, маленькие домики на две комнаты и сенцы. Теперь им не так страшны были бураны и метели. Теперь сверху не капала мерзкая сырость.
Пантелей Харитониди занялся шитьем обуви пока на дому. Дед Самсон работал в сапожной мастерской в своей Лекашевке и в ссылку не забыл взять немного кожи, колодки на обувь разного размера и несколько заготовок для обуви. Знал: пригодятся. Позвали Федора Христопуло работать с ними. Федя с радостью пошел в подмастерья шить и чинить обувь. Все-таки это не мешки таскать на себе, как ему приходилось в «Заготзерно». Через год он уже сам шил туфли и ботинки. Стало чуть легче жить. Федя успел после работы за этот год сшить первые башмаки себе, матери и Кики. Наскребли денег и купили корову, а позже козу и поросенка. Куры уже были. Еще в прошлом году весной Роконоца попросила у соседки – немки Хильды квочку и посадила ее на яйца. Пока не вывелись цыплята практически спала около капризной курицы. Потом долго заботливо выкармливала этих желторотых цыплят. Зато, какое счастье, когда детям можно было на стол поставить, если не вареные, то