Кочевые повести - Илья Одегов

– Врешь, – сказал мужик, – тут все безработные. У кого деньги есть, те в рестораны ходят. А с другой стороны, я вроде тоже на мели, но без работы не сижу. Человеку когда нужно, он ведь всегда себе работу найдет, верно? Слушай, я к тебе подсяду, а? Да ты не боись, мне халява не нужна. А хочешь, я тебя угощу? Не, правда? Просто побалакать охота. Я-то уже принял. Ну у меня тут осталось немного, как раз поделим…

Мужик сел напротив Данияра, разлил и поднял стопку:

– Давай, за нас.

Данияр чокнулся и выпил. После горячего супа водка пошла хорошо.

– Я не безработный, – сказал он, – я предприниматель. Частный.

– Ну так и я тоже, – благодушно сказал мужик. – Почти. Кем я только не работал. И сторожем в банке, и барменом, и водителем автобуса, а сейчас до самого низа докатился – устроился в школу учителем. Биологию веду. Я ведь по образованию биолог.

– Ну, учитель – нормальная работа, – сказал Данияр.

– Нормальная, – согласился мужик. – Только зарплаты, считай, нет. Хотя у меня никогда нормальной зарплаты и не было. Всю жизнь на минималке. У нас же бизнес везде одинаковый. Ты же предприниматель, сам знаешь. Начальник, значит, нанимает сотрудника и ставит ему минималку, потому что хрен его знает, как этот сотрудник будет работать. Вдруг плохо? Работник, в свою очередь, думает: «А чего я буду напрягаться за копейки? Какая оплата, таков и труд». И вот он сидит и бьет по возможности баклуши. А у нас это умеют делать прекрасно. Напрягаться не любят. У меня даже ученики-школьники ленятся домашку записывать. Просто достают свои айфоны и фоткают доску с заданием. Короче, сотрудник бездельничает, и начальник думает, мол, правильно я ему маленькую зарплату поставил! И что мы имеем: у начальника бизнес не развивается, потому что сотрудники работают плохо. А сотрудники живут и жалуются на низкие зарплаты и отсутствие карьерного роста.

– Ну, может, если бы ты постарался, проявил себя, то и денег стал бы получать больше.

– А че толку стараться? Все равно у нас никому ничего на хрен не нужно. Вот у меня сосед – писатель. Я читал, ага, писатель охрененный, без шуток. Его книгу, блин, в России издали, в Америке на английский перевели, а недавно и на китайский даже, прикинь? Три самые большие страны мира читают роман моего соседа! А у нас он на хрен никому не нужен. Работает дерматологом, зарабатывает понемногу. Время от времени приезжают к нему журналисты, снимают сюжеты и каждый раз делают удивленные глаза: «Вас знают за рубежом? Вы уже пять романов написали? Ну надо же» И все, мля. А потом покажут пять минут в утренней передаче, мол, прикиньте, оказывается, у нас есть вот такой чудак – писатель. И все, всем по хрену. А кому у нас почет и уважение? Да только тому, у кого бабла много и власти. Чиновнику все побегут в ножки кланяться, кричать, лепетать: «Саке, Баке». А ты говоришь – старайся. Да я хоть в лепешку расшибусь, а всем по хрен. Так что лучше я так, помаленьку. Давай-ка я еще водки закажу. Будешь?

Данияр пожал плечами. Мужик встал, пошел к бару и вернулся с графином.

– Меня, кстати, Бахытжан звать, можно просто Баха. – Он протянул руку.

– Данияр.

– Ну, давай, Данияр, за знакомство. У тебя-то что за бизнес?

– Да так, – неохотно ответил Данияр, – торговля. Стройматериалы.

– А я в свое время думал туризмом заняться, – сказал Баха. – Хотел к нам иностранных туристов возить.

– И что? – спросил Данияр. – Не пошло?

– Да куда там, – махнул рукой Баха. – Опять оказалось, что это на хрен никому не сдалось. Все, нечем нам уже перед иностранцами хвастаться. Кончилось все. У нас в Казахстане ведь столько богатств было! А мы все профукали. Все как есть. Вот сам посуди, где родина яблок?

– В Казахстане, – неуверенно ответил Данияр. – Ну да, у нас, в Алматы.

– А где яблоки? Нет ни черта. Давно уже никто не верит в апорт размером с голову. Где сады яблоневые, которые по горам спускались прямо в город? Нет их. Вырубили все и коттеджи построили. А яблоко теперь символ, мля, Нью-Йорка. Там теперь растет наш апорт. И туристы именно туда едут, чтобы по яблоневым садам погулять. А где родина тюльпанов?

– В Голландии?

– Ни хрена. У нас, в наших казахстанских степях. А в Голландии наши тюльпаны культивировали и сделали своим символом. Я этот вопрос специально изучал, потому и говорю. Теперь посмотреть на голландский, как его, Ке… Кекхе… короче, парк там есть с тюльпанами, и съезжаются туда сотни тысяч туристов. И красиво, и полезно, и деньги приносит. А тюльпаны-то наши. Но у нас на это всем наплевать. С тюльпанами возиться надо, а у нас возиться не любят. А где родина лошадей?

– Тоже у нас? – усмехнулся Данияр.

– Че, смешно? Да, у нас. В степях наших. И где эти лошади? Выродились. Только недавно ездил в горы я и смотрел на лошадок, на которых чабаны ездят, – маленькие, измученные, все какие-то плешивые, ободранные. В хвостах колтуны, по телу язвы какие-то. Зато какие лошади у полицейских в Лондоне! Ой-бай! Я по телику видел, глазам не поверил. Да у них холка выше моей макушки. Здоровые, холеные, крепкие. А у нас выродились. Потому что всем по хрен. Я уж молчу про животных наших уникальных. Где живут наши снежные барсы, наша гордость, символ Алматы? Живут они в европейских зоопарках. Размножаются там. И там же живут лошади Пржевальского, сайгаки, архары. А мы все просрали. Это ж надо так умудриться! Столько всего иметь – и все потерять. Вот зуб даю, скоро и нефть кончится. И сайгаки последние еще чуть-чуть и вымрут окончательно. И все тогда. Хана. Нечем будет больше срать. А мы ничего другого не умеем. Эх, да что там… Давай-ка еще накатим… Как у нас в школе учитель истории шутит: «Между Первой и Второй перерывчик небольшой». Всего двадцать один год, хе-хе…

Возвращался Данияр уже затемно. Окна их квартиры светились, все три. Он постоял во дворе, глядя вверх и смутно надеясь, что Алия выглянет как раз сейчас, увидит его и что-то вдруг промелькнет между ними, но Алия не выглянула, даже тень ее не коснулась светящихся окон. Данияр вздохнул тоскливо, открыл машину, сел, завел мотор и включил печку.

13

Денег оставалось мало. Если бы не снег, Назар бы уже уехал, но снег шел каждую ночь. По утрам люди выходили из подъездов, разбегались в разные стороны, оставляя на свежем снегу паутину следов, но к вечеру тучи сгущались и рассыпались белыми хлопьями, стирая следы, чтобы наутро никто и поверить не мог, что в этом городе еще остался кто-то живой.

Назар весь день все смотрел и смотрел за окно.

А Абай смотрел телевизор.

– Все, мне нужно ехать, – сообщил, наконец, Назар, – я же обещал, что на два-три дня всего. Машину взять и домой. Аселя меня заждалась уже.

– Куда ты поедешь? – хмуро спросил его Абай. – Там же снега по колено. И это в городе. А что там, в степи, представляешь?

– Прорвусь, не впервой, – сказал Назар, уже поверивший в правильность принятого решения. – Машина же новая.

– Не такая уж и новая… Сам ведь знаешь, как у нас торговать умеют. Хитрые. Снаружи все начистят, а самые главные дефекты замажут, заклеят жвачкой, изолентой замотают, лишь бы работала день-два-неделю. Пока не поездишь как следует, не узнаешь.

– Да ну тебя! – воскликнул Назар. – Все-то у тебя не так. Что ж я, в первый раз, что ли, машину выбираю? Сам знаю, куда заглядывать. Так что ты мою красавицу не смей обижать.

– Да тебя же и не пустят, – хмыкнул Абай. – Говорили по телевизору, что трассы перекрыты. Штормовое предупреждение объявлено.

– И сколько я здесь просижу, по-твоему?

– Откуда я знаю? Посмотрим. Сейчас снег перестанет идти, дороги начнут чистить, может, пару дней еще.

– Да снег этот идет не переставая, только гуще становится. Так можно всю жизнь ждать, что все само случится! Нет, я так не могу.

– Ну и что ты сделаешь? – Абай встал,