Океан - Лара Тополева
Для неё и Ника должно быть ясно, что я живу один, потому что так удобнее и спокойнее для всех. Алине скажу, что они могут приезжать когда угодно, но надеюсь, что она всё же будет сообщать мне заранее. Сваливаться как снег на голову – это совсем не в её репертуаре.
А если вдруг? Скажет: проезжала мимо? Надо будет всё продумать. Терезе тогда придётся прятаться, что совсем не сложно. Дом большой, разные входы и выходы, гостевая постройка, территория с садом и беседками – всё можно предусмотреть. А Тереза согласна. Она любит меня и хочет иметь детей. Кто знает, может, родит мне девочку?» Алекс воспрял духом. Да, это будет выход для всех. А пока нужно заказать два билета в Кан-кун. Для него и Терезы.
Глава 26
Пытаясь отвлечься от постоянной душевной боли, Алина решила отправиться «на охоту». Обновив свои познания и навыки в оценке предметов искусства, она начала с винтажных коллекционных украшений, перешла на фарфор и стекло. Изучала книги, журналы, опытных видеоблогеров. Потом перешла от теории к практике – стала пропадать на блошиных рынках, в секонд-хендах, не пропускала гаражные распродажи. Рассматривала, узнавала. Испытывала ни с чем не сравнимое удовольствие, разыскав коллекционную вещь не на Еbay втридорога, а out in the wild, что называется, «в полях».
В этот день в «Гудвилле»[27] ей несказанно повезло. Она выдернула прямо со «свежей» тележки две вазы «Фен-тон», из молочного стекла, с взъерошенными краями, и голубую, с разноцветными вкраплениями – из стекла Мурано. Это была какая-то просто необыкновенная, волшебная удача, и Алину вдруг укололо неприятное предчувствие. A не задабривает ли её судьба перед новыми испытаниями? Не анестезия ли это перед ещё большей болью, чем та, что уже довелось пережить? Всевышний не хочет делать больно своему ребёнку, но по-другому никак…
Дома Алина позабыла про свои мрачные мысли. Она уже предвкушала, как хорошенько промоет вазочки водой с жидким мылом, протрёт насухо и шестидесятилетнее стекло заблестит, засверкает на солнце как новое. Хотелось, конечно, поделиться удачей, но Алекс не разделял её интереса. «Выбрось этот хлам». Что он ещё говорил? И не просто говорил, орал. «Ты уже заняла своим хламом три комнаты!» (Теперь Алинины картины он тоже называл хламом.) И не три комнаты, а одну плюс гараж… И совсем это не хлам, а вложение денег. Он же сам всё время недоволен, что Алина мало зарабатывает. Нет, всё-таки она покажет ему Мурано. Она зашла в его кабинет.
– Привет.
– Привет, – отозвался Алекс. – Да, кстати, забыл тебе сказать. Звонил Билл со старой работы, предложил всей компанией поехать на дайвинг. В Канкун, – монотонно сообщил он, не отрываясь от своих бумаг.
«Даже в глаза мне не может посмотреть. Как давно у него появилась эта манера разговаривать, избегая моего взгляда?» Ваза предательски задрожала в руках. Она поставила её на полку.
– Покажи… Покажи мне имейл.
– Он не писал, он звонил.
– Врёшь, ты всё врёшь! Сколько человек едет? Пять? И никто не побоялся карантина? Все согласились оставить свои семьи и лететь?! Дай мне телефон Билла! Я ему сейчас же позвоню! А ребёнок? Что я ему скажу? Врать? Ты мне врёшь и заставляешь меня врать ребёнку?! Не будет этого!!! Никуда ты не поедешь со своей шлюхой!!!
Она уже не контролировала себя. Муж не стал дожидаться конца истерики, выскочил из дома и завёл машину. Закрылась гаражная дверь. У неё пульсировало в висках. «В Канкун. Место нашего свадебного путешествия. С этой блядью. На дайвинг. Не-е-ет!!! Не будет этого! Я этого не допущу!!!»
Алина присела на край стола. «Боже, что со мной происходит? Ну какая мне разница? Мы же давно стали чужими… Я же знаю, что ничего уже не спасти… Почему же так больно?!»
«UNBEARABLЕ, UNBEARABLЕ, UNBEARABLE»[28], – запульсировало в ушах Алины. «The pain is unbearable» – это голос Моргана Фримэна в кинофильме «Марш пингвинов», когда мать обнаруживает своего птенца замёрзшим насмерть.
«Что делать? Что делать? Должен же быть какой-то выход. Я это не допущу. Не будет этого. Надо его остановить. Как, как?!»
«Не ты первая, не ты последняя. Это просто надо пережить. Время лечит. У него просто кризис среднего возраста. Богатые мужчины всегда находят себе молоденьких любовниц…» – это голоса русских жён из «Фейсбука»*.
«Не помогает».
«Посмотри на себя! Ты же умница, красавица, образованная, на тебя же все мужики засматриваются! Научись уже любить себя!» – это мама. «Не-е-ет, только тебя сейчас не хватало!!!»
«Не будь дурой! Разведись и оттяпай у него половину!» – это Машка. «Маша, я не смогу, я не выдержу… Нет. Стоп. Неправда. Я всё смогу, ради ребёнка. Сейчас главное – успокоиться». Она включила горячий душ. Обжигающий. Потом ледяной. Стало легче. «Он же раньше жалел меня. У него же были когда-то ко мне чувства…» – обессиленно думала Алина.
Она набрала его номер. Главное – спокойно. Убедить его, что она спокойна и готова обсудить текущую ситуацию.
– Вернись, пожалуйста, нам нужно поговорить.
– Хорошо.
Он вошёл в гостиную и плавным движением закрыл за собой дверь.
– Садись, давай поговорим.
Алина уже почти пришла в себя, но выяснение отношений в мирном тоне не получилось. Стоило Алексу начать разговор, как слова тут же вспыхивали огнём, и дальше он уже не мог остановиться.
– Ты хочешь, чтобы я застрелился? Ты даже не заметила, как мне плохо! Всё, что ты хочешь, – чтобы я сидел с тобой на этом диване и спивался! Вот тогда ты спокойна! Тогда ты счастлива! («Неправда, я сто раз предлагала обратиться к специалистам».) Я не могу быть твоей подушкой безопасности! Я не хочу так жить! Мы с тобой разные люди, у нас разные интересы! («Миллионы пар не разделяют общие интересы, но сохраняют любовь».)
Алина не находила возможности втиснуть не то что слово, но и предлог. Алекса несло.
– Я просто увидел свою жизнь – сколько мне ещё осталось? Пятнадцать – двадцать лет?
