Мир! Дружба! Жвачка! Не спеши взрослеть - Юлианна Перова

– То есть – если я правильно тебя поняла, ты сам их сюда привел. Правильно? Чтоб мне насолить. А теперь хочешь, чтобы я все за тебя исправила? Верно? – закипая, угрожающе выпалила Надежда.

В таком состоянии она могла и убить, но муж, похоже, опасности не замечал.

– Да, – не чуя подвоха, признался он.

– Федь, ты серьезно? – спросила Надежда. Он и впрямь идиот или прикидывается?

Но муж лишь развел руками, что взбесило женщину окончательно.

– Знаешь что, Федь? Давай-ка ты сам все исправляй, – заявила она, вставая.

Федор проводил жену взглядом побитой собаки и грустно вздохнул.

А затем, будто издеваясь, в его мысли вклинилась строка из песни в исполнении Толика:

– «Шла бы ты домой, Пенелопа!»

* * *

Наконец в квартире Симаковых стало тихо.

Ирина вышла проводить милиционера.

– Рябинин этот – еще тот рецидивист, – объяснял милиционер, обуваясь. – Может быть, отцу воспитательную беседу с ней провести? Где хоть он?

– Да мы… временно раздельно живем, – попыталась подобрать нужные слова женщина, но оперативник сообразил: сейчас таких полно, чуть ли не в каждой второй семье – «ситуация».

Неудивительно, что детей тянет во все тяжкие.

– А… ну, ничего. Как говорится: обомнется, оботрется, все по-старому пойдет… – заверил он хозяйку квартиры.

Ирина терпеливо ждала, когда он уберется восвояси, но незваный гость не торопился, переминался с ноги на ногу, странно косился на нее и молчал.

– Что-то еще? – нахмурилась Ирина. Ей с избытком хватило дурных новостей.

Мужчина бросил на нее очередной странный взгляд и неожиданно спросил в лоб:

– Не узнаешь?

– Нет, извините, – отрезала женщина, которой хотелось поскорее избавиться от навязчивого собеседника.

Но тут случилось неслыханное.

Незнакомец вдруг принялся лихо отбивать «Яблочко»[11], насвистывая и напевая:

– «Эх, яблочко, да на тарелочке…» Ну? Ну?

Ирина застыла, задохнувшись от изумления, не веря ни ушам, ни глазам. Такого просто не может быть! Неужели ей мерещится? И не пила особо…

– Морозов? – осторожно спросила она, надеясь, что после прямого вопроса галлюцинация исчезнет.

Однако «галлюцинация» широко заулыбалась:

– Я!

– Ванька, ты, что ли? – воскликнула женщина.

– Да! – повторил милиционер, сияя, как начищенный юбилейный рубль.

– Ой, я не узнала тебя! – всплеснула руками Ирина и рассмеялась. Ну надо же! – Какой ты стал… – уважительно закивала она, рассматривая старого знакомого.

– И ты тоже не изменилась после школы, – проговорил оперативник.

– Да ладно, брось. – Женщина смущенно потупилась.

Мужчина задумался.

– Ты же вроде в Казахстан уехала?

– Да там долгая история, – отмахнулась она. Не хотелось вспоминать ошибки юности.

Гораздо любопытнее узнать, как сложилась жизнь бывшего одноклассника, рядом с которым она снова почувствовала себя девочкой.

– Ладно, ты-то как?

– Нормально, – пожал плечами Иван. Что у него-то интересного?

– Жена, дети? – продолжала расспрашивать Ирина.

– Жена… – Оперативник посерьезнел, запнулся и произнес изменившимся голосом: – Умерла… правда, два года назад. Детей не успели завести.

Ирине стало неловко.

– А… ты извини меня, я не знала.

– Да ничего. Все мы под высшей силой ходим, – покачал головой оперативник и предложил: – Слушай, давай в кафе сходим? Посидим, поговорим, кофе попьем.

Слова сбили Ирину с толку. Хотя они прозвучали и заманчиво, и странно. Но как к этому отнесется дочь-подросток? Опять ругани будет вагон!..

– Вань, ты знаешь, мы только переехали, – замялась она. – У нас такой бардак, и я целыми днями работу бегаю ищу. Правда, щас не самое лучшее время.

– Ну… не самое, так не самое. Рад был видеть, – смирился мужчина. Он разочарованно вздохнул, потоптался на месте и робко забормотал: – Ну чё, я пойду. – Протянул руку и долго держал ладонь бывшей одноклассницы в своей. – Кланяюсь, – произнес он, поднес пальцы Ирины к губам и повторил: – Ну… я пошел. Пока. Увидимся.

– Пока, – промямлила ошарашенная Ирина.

Она еще долго не могла сдвинуться с места, после того как за оперативником закрылась дверь. Воспоминания не отпускали…

Или она сама не хотела их отпускать?

* * *

Санька сжался в углу хоккейной коробки. Парню хотелось спрятаться ото всех, но Жене удалось его разыскать.

Она молча подошла и опустилась рядом, просто чтобы поддержать.

– Вы правда вчера продавали алкоголь детям? – произнесла девушка после паузы, стараясь говорить как можно более доверительно.

Она отчаянно не желала ссориться, но ей необходимо было знать правду.

Парень упрямо молчал, не глядя в ее сторону, но явно сильно переживал. Он действительно не представлял, что дело может закончиться настолько скверно.

Женя глубоко вздохнула и попросила очень тихо:

– Просто не надо больше этим заниматься.

– А мечта? – горестно выдохнул Санька. – Море? Я здесь больше не могу, – выдавил он.

Женя не ответила, но молча сжала ладонь парня в знак поддержки, мол, я с тобой. А Санька г резко вскочил, но не от злости: его снова осенило.

– Пойдем, пойдем, – потянул он ничего не понимающую девушку за собой. – У меня есть идея.

* * *

Алик сидел на полу, унылый, бледный, с запавшими глазами. На столе перед ним лежал шприц с ампулой.

– Алик… – прозвучал из ниоткуда знакомый голос.

Афганец вспоминал минуты, проведенные с Эльзой. Вот он просыпается, пристегнутый наручниками к батарее.

Эльза рядом, тоже в наручниках, смотрит на него ласково и пытается утешить. Он рывком притягивает женщину к себе, целует…

Вот они целуются на базе афганцев. Какие они были счастливые!..

А вот она, в своей неизменной кожанке, ждет его у машины…

Видение улетучилось, остались только стол, шприц и морфий.

– Любимая, прости. Я скотина, нет оправданий… – заливаясь слезами безумия, бормотал Алик.

Призрак женщины приблизился и устроился рядом с ним, почему-то – в багажнике.

– Прощаю, – ласково прошептал он, дрожащими руками сгребая ампулу со стола. Потом сунул ее и шприц в тайник под полом, задвинул половицу и навалился сверху.

Буквально в следующую минуту хлопнула входная дверь, и голос любимой женщины сменился подростковым:

– Дядя Алик! Есть выгодное предложение. Не хотите бочку спирта купить?

Санька шагнул в комнату и заметил валяющегося на полу мужчину. Тот скорчился и дрожал, лоб был покрыт испариной.

Он что, умирает? Санька чуть сам от страха не навернулся.

– Дядя Алик, что с вами? – вскрикнул парень, бросаясь к нему.

– Ничего, – сквозь зубы процедил афганец, борясь с накатывающей болью.

– Может, врача вызвать? – настороженно предложила Женя.

– Не надо. Топайте отсюда, – огрызнулся Алик.

Однако Санька не отставал.

– Я… я же могу что-то сделать. Могу как-то помочь.

Ему было очень страшно.

Но Алик помощь категорически отверг и с трудом, но поднялся.

– Да не надо, – махнул рукой и объяснил как можно спокойнее и доходчивее, сметая со стола наручники и привычным жестом пристегивая себя к